Мадам, уже падает Листьев
Шрифт:
Были тосты, и была пьянка. Ее не могло не быть, потому что участники банкета как истинные материалисты знали главную причину крушения СССР: советская власть покончила с собой, начав борьбу с пьянством. Пережить такое еще раз никому не хотелось. Когда искореняли хмельную державу, они думали иначе: «Закрыть бы лавочку да вывеску убрать».
Господа возраста вынужденной мудрости хорошо помнили, на что они тогда посягнули. Не надо слов, цифровой ряд прейскуранта говорит сам за себя. 2 руб. 87 коп. – была такая цена, а за нею легендарная 3,62, взлелеянная и воспетая. Потом -4,12 и знаменитая «андроповка» за 4,70, добываемая, как уверяли знающие люди, из сжиженного природного газа. Далее: шла та, что с «бескозыркой», и стоила она 5,30, а с благородным
А там уже потянулся безнадежный ряд неучтенных цен и неучитываемых потерь, одинаково грубо оскорблявших чувства миллионов бессловесных данников бюджета: «Любой наш выбор не свободен, и значит, все пути равны?..»
Так жизнь свелась к одноколейке. И что бы нам вернуть билет?..
Рубка лозы
Прелестная канадка с золотистыми локонами и глазами, назначенными точно видеть нужный ракурс, вела себя скромно, как гимназистка, не капризничала, как это с нею изредка случалось, потому что вновь и вновь возникала правильная мысль о том, как правильно выйти замуж, и сделать это непременно в Москве, где расплодилось немереное количество разведенных политиков, чиновников, бизнесменов и черных «мерседесов» с мигалками. Кстати, в России красно-синие мигалки только у правительства и олигархов, а у милиции и «скорой» – просто синие, второй сорт. Так она подметила. В Америке все наоборот. Где правильнее? Она просто обожала правильные вещи, а с неправильными только мирилась. Правда, и тут возникали сомнения. Вот, например, если ворует интеллигенция, и ворует она интеллигентно, самоотверженно и скромно. Ведь ей положено быть самоотверженной и скромной. Эго как – правильно или совсем наоборот?..
Однако сейчас никаких таких мыслей не возникало у милой Хайди Холлинджер. Вообще никаких. Легкий ужин с экс-президентом бывшей державы – немного вина, кофе со сливками, минуя моцареллу, заряженную холестерином. В тяжеловесной хрустальной вазе надменно пузырился виноград, и разговор методично кружил воспоминаниями о варварской рубке лозы в Крыму.
– А зачем рубили? – удивилась Хайди.
– Решение такое принято было: все, что связано с алкоголем, – под корень. Не с того начали, конечно, – самокритично заметил Горбачев. – Помню, весь Крым в трауре был. Но кто же знал, что он повесится?..
– Боже праведный! Кто повесился? рубщик лозы?
– Да нет, директор крымского института вина «Магарач», не помню его фамилии… Но это не мы спровоцировали, так уж вышло. Мы поняли свою ошибку, когда процесс пошел не туда, но поздно было…
– Мишель, давай лучше о приятном.
– Давай! – оживился экс-президент.
Взгляд его тоже стал слегка пузыриться, и глаза, словно увлажненные росой спелые виноградины, живо отражали лирическое переживание момента. Что-то там явственно замерцало внутри созревших виноградин: «Закрыть бы лавочку, да свет в ней погасить…»
Хайди прочитала взгляд но он, этот взгляд ее не устраивал. Перебьется Мишель. И сегодня, и завтра, и вообще. Она встала и подошла к окну.
– Я смотрю, и Примаков здесь. И Гайдар. И даже Шимон Перес… А вон Боря Немцов трется возле Шохина. Га-адина!..
– Немцов? – недоуменно переспросил Горбачев. – С какой стати? Я его не приглашал.
– Это я его провела. Сказала, что мой охранник. Так просил, так просил… Гадина!..
– А почему он гадина?
– Эго он мне так кричал, когда мы гоняли на роликах в парке Горького. Наверно, думал, что это мое полное имя. А почему ты не пригласил Руцкого, Аяцкого, Титова? Даже Громова не вижу. Ни одного губернатора – почему?
– Как ты их всех знаешь! – восхитился Мишель, переводя неудобный вопрос в иную плоскость. – Как это тебе удается?
– Я их не знаю, я их угадываю, – сказала она. – Если при свете не угадываю, кто
– Меня ты не в потемках угадала. Тебя Говорухин ко мне привел, я это помню. И про «умру без тебя» не говорила. Со мной ты завела разговор, что главное в женской одежде – белье. Все остальное не имеет особого значения. Докажи, что это так.
– Это меня Костя Боровой подучил подразнить тебя, целомудренного… Где здесь у вас туалет? И вызови мне такси, пожалуйста. Тебя гости заждались.
– Ты что, на такси сюда приехала?
– На роликах! – засмеялась Хайди.
– Правда. Я не шучу. Но обратно тем же способом – это уже чересчур.
Пока Хайди приводила себя в порядок в туалетной комнате, воздушные мысли экс-президента порхали вразнобой. Зачем напросилась в гости, если так торопится уйти? Дразнит? Завлекает? Совсем не к месту вспомнилась неумная шутка Зюганова, пообещавшего Хайди выдать ее замуж за самого видного члена КПРФ. Анпилов козленком скакал вокруг нее. Да все патриоты скакали, но она уже слышала зов трубы. Ее снимки, печатавшиеся прежде в газетах «Правда» и «Завтра», стали появляться в журналах «Штерн», «Шпигель», «Тайм». К своим спелым гадам канадская девушка Хайди Холлинджер по прозвищу Стреляющий Глаз всеми своими точеными формами притерлась к политической элите Москвы и России, четко научившись разделять то, что представлялось единым целым. Пристрелялась. Патриотическая оппозиция, желавшая носить ее на руках, стала неактуальной. Сергей Бабурин? И он тоже. Тем более Зюганов, судачивший за кулисами, что она сотрудничает с ЦРУ. Да хоть бы и так, его какое дело? Может, он сам сотрудничает с БНД или МИ-6. Кого это интересует? Борька Немцов тоже признался как-то, что у него связи в ЦРУ. А то она не знала! И не связи у него, а он у них значится «бросовой агентурой», как и многие другие москвичи.
Рубите лозу, дяденьки, рубите ее под корень, халдеи партийные, а она, Хайди, будет запечатлевать ваши неброские личики «до» и «после». Не для всемирной истории, разумеется, но исключительно для истории фотоискусства.
Посвежевшая Хайди не вошла – влетела в комнату. И без того короткая юбчонка показалась «лучшему немцу» еще короче. А может, и не показалось. Может, так и задумано.
– Скажи, детка, – задушевно спросил он, едва ворочая сохнущим языком, – это правда, что ты собираешься замуж за Александра Волошина? Только честно. Тебя много раз видели у него, в моем бывшем кремлевском кабинете.
– О, мой бог! Семь лет живу в Москве, ко всему привыкла – к пиву с воблой, к русской парной с веником, выпила бочку водки за здоровье всех губернаторов, двух президентов и шестерых премьер-министров, собрала полную коллекцию фотопортретов в алфавитном порядке – от Аяцкова до Явлинского, но так и не научилась понимать назначение московских сплетен. Начнешь выяснять, откуда что пошло – все слышали, никто не говорил. Само родилось. Да, Волошин просился ко мне на колени, это правда, но зачем он мне нужен? Его рыбьи поползновения лежат за пределами понятия страсти. Если хочешь знать, я его даже не снимала – череп отсвечивает. Кстати, не так давно узнала, что слово «снимать» в отношении меня наделяют совсем другим смыслом… – Наснимала маргиналов, а теперь удивляешься, откуда сплетни. От них же, от губернаторов. Зачем тебе этот зоопарк?
– Что тебе сказать, Мишель… Губернатор Титов очень фотогеничен, но уж больно глуп. Аяцков меня на собственном верблюде катал, хотел удочерить… В общем, все они – персонажи моей будущей выставки. Портреты-дубль. Сановники в двух измерениях. Такого еще не было. У любого фотохудожника есть потрясающие по мастерству портреты, но все равно это нечто застывшее и неизменное. Мумификация личности, понимаешь? Как зеркало, отражающее прошлое, о котором ничего не узнать – куда ушло, чем стало? Мои двойные портреты позволят увидеть то, что лежит вне изображения, ибо откроют суть движения жизни – переменчивой, парадоксальной, драматической…