Мадджхима Никая

Канон Палийский

Когда загрязнения [в уме] монаха, которые следует устранять видением отбрасываются посредством видения; когда загрязнения, которые следует устранять сдержанностью отбрасываются посредством сдержанности; когда загрязнения, которые следует устранять использованием отбрасываются посредством использования; когда загрязнения, которые следует устранять терпением отбрасываются посредством терпения; когда загрязнения, которые следует устранять избеганием отбрасываются посредством избегания; когда загрязнения, которые следует устранять уничтожением отбрасываются посредством уничтожения; когда загрязнения, которые следует устранять развитием отбрасываются

посредством развития — то тогда его можно назвать монахом, который пребывает сдержанным со сдержанностью по отношению ко всем загрязнениям. Он отрезал жажду, порвал путы, и правильным образом постигнув самомнение, — он положил конец страданиям».

Так сказал Благословенный. Обрадованные, монахи восхитились его словами.

МН 4

Бхайа-бхерава сутта: Страх и ужас

^{Редакция перевода: 04.06.2010}

^{Перевод с английского: SB}

^{источник: www.accesstoinsight.ru}

Я слышал, что однажды Благословенный обитал в лесу Джеты, в монастыре, построенном Анатхапиндикой. Тогда брахман Джануссонин направился к Благословенному и, подойдя, обменялся с ним учтивым приветствием. После обмена приветствиями и учтивостью он сел в стороне. И, сидя там, он обратился к Благословенному: «Господин Готама, сыны добрых семей, которые из убежденности в Господина Готаму ушли из дома в бездомность — Господин Готама их лидер? Господин Готама их помощник? Господин Готама их вдохновитель? Господин Готама пример для них?

— Да, брахман, это так. Сыны добрых семей, которые из убежденности ко мне ушли из дома в бездомность — я их лидер. Я их помощник. Я их вдохновитель. Меня они берут, как пример.

— Но, Господин Готама, это не просто — выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию.

— Да, брахман, это так. Не просто выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию. Перед моим Пробуждением, когда я был еще непробужденным Бодхисаттой, ко мне тоже пришла мысль: «Не просто выдерживать жизнь в удаленных обителях. Не просто блюсти затворничество. Не просто наслаждаться одиночеством. Лес расхищает ум монаха, который не обрел концентрацию».

Тогда мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в поступках, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их поступков в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в поступках я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в поступках. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в поступках, пребывают в удаленных лесах и диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих поступков, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в речах, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка в их речах, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым

в речах я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в речах. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в речах, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих речей, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в мыслях, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка в их мыслях, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в мыслях я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в мыслях. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в мыслях, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своих мыслей, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые не чисты в образе жизни, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их образа жизни, в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи нечистым в образе жизни я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я чист в образе жизни. Я один из тех благородных, которые, будучи чисты в образе жизни, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту чистоту своего образа жизни, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые жадны и горячо страстны до сенсорных утех, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка жадности и горячей страсти до сенсорных утех в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи жадным и горячо страстным до сенсорных утех я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я не жаден до сенсорных утех. Я один из тех благородных, которые, будучи не жадны до сенсорных утех, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе это отсутствие жадности до сенсорных утех, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые недоброжелательны и имеют пагубные установки, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из- за этого недостатка их недоброжелательности и пагубных установок в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи недоброжелательным и с пагубными установками я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я имею доброжелательный ум. Я один из тех благородных, которые, имея доброжелательный ум, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И, наблюдая в себе эту доброжелательность своего ума, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.

Тут мысль посетила меня: «Когда жрецы и отшельники, которые покорены ленью и сонливостью, уходят в удаленные леса или дикие обители, то из-за этого недостатка их лени и сонливости в них вырастают неумелые ужас и страх. Но это не имеет отношения ко мне, чтобы будучи ленивым и сонным я оставался в удаленных лесах или диких обителях. Я отстранился от лени и сонливости. Я один из тех благородных, которые, отстранившись от лени и сонливости, пребывают в удаленных лесах или диких обителях». И видя в себе эту отстраненность от лени и сонливости, я обрел даже еще большую неустрашимость перед жизнью в диких местах.