Мадемуазель Каприз

Бэйн Екатерина

— Прекрасно, — отозвалась та, — честно говоря, я почти забыла об этом.

— Я вижу, вы приняли меры предосторожности, — слегка улыбнулась хозяйка, бросив короткий взгляд на пролетку.

— Меры, — пробурчала Анриетта себе под нос, — да, вот оно сидит, наше пугало. И всем сразу стало невыносимо страшно.

Они засмеялись.

— Прошу вас, — пригласила их Элен в дом.

Гости прошли вслед за ней в гостиную, где расселись в мягкие кресла. Валентина с любопытством осматривалась по сторонам и нашла, что у Элен очень уютно и мило.

— Я

хочу познакомить вас со своими детьми, — сказала Элен, — сейчас гувернантка приведет их.

В самом деле, через несколько минут в гостиную вошла женщина, держа за руки двух симпатичных детей. Старшая, Энн, была очень похожа на мать. Те же черные прямые волосы, заплетенные в две скромные косы, то же спокойное и уверенное выражение серых глаз. Младшему Томми было всего пять. Пышные, вьющиеся каштановые волосы и озорные синие глаза намекали на непокорный и непоседливый нрав, а также вздернутый веснушчатый нос и исцарапанные руки с коротко остриженными ногтями.

Энн присела перед гостями. Томми неуклюже шаркнул ножкой и счел, что обмен приветствиями закончен. Выдернув свою руку у гувернантки, он прошелся по гостиной, рассматривая гостей без малейшего смущения, а потом подошел к Валентине.

— А у меня что-то есть, — сказал он, — хотите, подарю?

Девушка улыбнулась. Ее опыт общения с детьми был очень мал. А если быть совсем точным, то его вообще не было. Но все-таки она рискнула ответить:

— А что это?

Мальчик сунул руку в карман и довольно долго там рылся. При этом его лицо покраснело от усилий, словно карман был бездонным. Но наконец он выудил оттуда какую-то круглую и блестящую штуковину и показал ее Валентине:

— Вот.

— О-о, — протянула она, рассматривая ее и не понимая, что же это такое, — какая красивая. Ты и в самом деле хочешь мне ее подарить?

— Ага, — кивнул Томми и сунул подарок ей в руки.

— Боже мой, — проговорила Элен, шагнув вперед, — Томми…

— Что? — спросил тот, предусмотрительно отойдя подальше и зайдя за спинку кресла гостьи.

— Где ты это взял?

— Нашел.

— Я всюду ее ищу! Скажи мне, когда ты успел ее открутить?

Валентина сдержала улыбку.

— Все-таки, что это? — спросила она, протягивая хозяйке занятную штуковину.

— Крышка от чайника, — пояснила та, — очень старого. Подарок моей матери на свадьбу. Говорят, ему уже почти двести лет. А этот сорванец…, - не договорив, женщина строго посмотрела на сына.

Тот совсем спрятался за креслом.

— Двести лет чайнику? — прошептала Анриетта еле слышно.

— Но ведь ее можно приладить назад? — спросила Валентина.

Элен пожала плечами и положила многострадальную крышку на стол. Подозрительно взглянула на сына и переложила ее на каминную полку. Валентина не выдержала и фыркнула.

— Он всюду сумеет залезть, — пояснила Элен, — редкий непоседа. Совсем как Джим.

— А дядя Джим не стал бы на меня ворчать, — отважно подал голос Томми, причем, из-под

стола, куда успел залезть, пользуясь тем, что внимание остальных было отвлечено.

— Если ты будешь так плохо себя вести, я тебя ему подарю, — пригрозила Элен.

Эта угроза нисколько не огорчила Томми. Он отозвался:

— Вот здорово!

— Не сомневаюсь, что ты-то будешь рад. Дядя Джим — нет.

— Почему? — искренне удивился мальчик.

— А зачем ему такой обормот, как ты?

Валентина хихикнула.

— Я не обормот, — насупился Томми.

— Еще какой. Вылезай оттуда. Немедленно.

На помощь матери пришла Энн, вытащив непослушного брата из-под стола за руку и весьма строго отчитав его. Томми ничем не дал понять, что ее слова произвели на него впечатление. Он показал ей язык и высвободился.

— Миссис Корриган, пожалуйста, уведите Томми в его комнату и проследите за ним.

Гувернантка увела мальчика, который напоследок скорчил гостям страшную рожицу, чем немало их повеселил. Энн осталась в гостиной, но сидела в уголке так тихо, что о ее присутствии почти забыли.

— Чтобы за ним следить, его нужно связать, — проворчала Элен, имея в виду своего сына, — только тогда можно гарантировать какой-нибудь положительный результат.

Валентине понравился Томми, поскольку в детстве она тоже не была паинькой. А Анриетта заметила:

— Ваша дочь удивительно на вас похожа, мадам.

— Да, верно. Это все замечают. Уверена, когда она вырастет, ее нельзя будет отличить от меня в молодости. С ней у меня нет никаких хлопот, и этим она тоже похожа на меня. В детстве я была тихой и скромной девочкой. Это Джимми постоянно шалил и безобразничал, вовлекая в свои проказы и меня. Не скажу, что я была против, но самой мне никогда ничего подобного было не устроить. У моего братца была безудержная фантазия в этом вопросе.

— Если ваш брат приедет к вам в гости, они с Тиной быстро найдут общий язык, — съехидничала Анриетта, — она в детстве тоже постоянно шалила и безобразничала.

— Я не безобразничала, — возразила Валентина.

— Да? А кто залез под стол и связал шнурки гостей между собой?

— Это было сто лет назад, — проворчала девушка.

Элен рассмеялась.

— Умоляю, не говорите об этом Томми. До этого он еще не додумался.

Когда гости допили чай, мадам Маршалл пригласила их на прогулку.

— У меня, конечно, нет такого великолепного фонтана, как у вас, мадам Леруа, но в моем саду тоже найдется, на что посмотреть.

— Что вы, я нисколько в этом не сомневаюсь, мадам, — улыбнулась Анриетта.

Они вышли в сад. Элен не преувеличивала, он разительно отличался от сада Анриетты. Для начала, кузины дорожки были безупречно ровные, посыпанные песком, клумбы подстрижены, деревья одного роста, как солдаты на параде. А сад Элен казался лесным уголком, все было предельно естественно, если не считать ухоженных газонов и вычищенных до блеска бордюров.