Мадемуазель Судьба
Шрифт:
– Случайно нет. Безработный.
– Да вы что! Беда-то какая! Я могу помочь.
Иннокентий Петрович забавлял Федора все больше и больше.
– Буду очень признателен, если вас это, конечно, не затруднит, – подражая манере Кепочкина, сдерживая очередную усмешку, ответил он.
– Нет, что вы, никаких затруднений, – с аппетитом поглощая поджаристую картошку, ответил профессор. – В свое время я пристроил к академику Скобцеву племянника Елизаветы Васильевны, это дворничиха, так молодой человек уже пишет диссертацию, хотя до того занимался коммерцией. Признаться, я горжусь сим фактом. Наука
– Мне нужна временная работа, – перебил Федор.
– У вас какое образование?
– Юридическое.
– Великолепно, просто великолепно! – вскакивая с места и роняя при этом вилку, воскликнул профессор. Желание помочь хоть чем-то хозяину квартиры, столь милому и отзывчивому человеку, переполняло его кристально чистую душу. Подняв с пола вилку, Иннокентий Петрович бросился к раковине, вылил на дырчатую губку густую желтую жидкость из пластиковой бутылки и вступил в борьбу с грязной посудой. – У меня как раз есть друг, очень известный адвокат! Буквально на днях виделись. Поляков его фамилия, может, слышали?
– Нет, последние десять лет я занимался делами, не связанными с юриспруденцией, – ответил Федор, глядя, как гость отдирает пригоревшие корки со дна глубокой сковородки. Работать на адвоката? Бред. Да и какие к черту собеседования…
– Это неважно, – отмахнулся профессор, – Поляков сам решит, что вам поручить. Жаль, вы не наслышаны о его успехах, поверьте, грандиозный человек, умница.
Иннокентий Петрович пустился восхвалять друга на все лады. Федор, слушая оду вполуха, отодвинул тарелку, встал и подошел к окну. Короткая тюлевая занавеска задрожала от его дыхания. Из подъезда вышла Оксана и, с опаской оглядываясь по сторонам – не поджидает ли ее выставленный за дверь бывший муженек, – направилась в сторону метро.
– …я оставлю вам номер телефона и сам позвоню Дмитрию Григорьевичу, чтобы он ожидал вас, – донеслось до Федора. Обернувшись, он увидел сверкающую чистотой раковину, вытертые столы, тарелки стопочкой, аккуратно сложенное полотенце и искренне счастливое лицо профессора.
– Хорошо, – ответил Федор. Бывший муж любовницы устраивает его на работу, чего только в жизни не случается. Плевать, какая разница.
– Вот и прекрасно, я так рад, что сумел помочь! Кажется, я забыл представиться – Кепочкин Иннокентий Петрович.
– Федор.
– Приятно, очень приятно.
– Супруга твоя бывшая отчалила по своим делам, в окно видел, так что тетрадку сейчас взять не смогу. Пиши телефоны, разберемся. – Федор протянул профессору бумажную салфетку.
Решив на время забыть о жизненных неурядицах и проблемах, Валька стала готовиться к походу в кино. Первым делом нужно привести себя в порядок. Она взяла тональный крем, пудру и попыталась скрыть царапины и ссадину, но старания не увенчались успехом – стало еще хуже. Катастрофа теперь была объемной, бежево-розовой, и казалось, сейчас отвалится половина лица. К тому же под глазом наливался синяк, что добавляло еще некоторых красок. Умывшись, Валька приняла мужественное решение не пользоваться косметикой.
– Любят за внутреннюю красоту, – утешила она себя. – Я же не Сухоруков, а значит, шанс у меня есть.
Душевный трепет уже давно не давал покоя, очень
Он ей нравится.
Нра-вит-ся.
Хорошо это или плохо?
Плохо или хорошо?
А если чувства не взаимны? Вон Сергей какой взрослый и умный, а она? Валька вообразила себя выше ростом и встала на цыпочки. Прошлась немного и сокрушенно плюхнулась на кровать. Уж какая есть – ни грудью, ни бедрами похвастаться не может.
Из дома она выходила неторопливо, сдерживая улыбку, но глаза светились счастьем, и настроение было понятно без слов.
– Сладкое любишь? – спросил Сергей, галантно распахивая дверцу машины.
– Ага.
– Тогда позвольте, мадемуазель, пригласить вас в кафе.
– Позволяю, – важно ответила Валька и все же улыбнулась. Она представила ряд круглых столиков, пломбир, обсыпанный орехами или вафельной крошкой, эклер с глазурью, чашку кофе. Наташа любит шоколадное мороженое с вишневым сиропом… Какое выбрать? Пломбир или шоколадное? Шоколадное или пломбир?
– О чем задумалась, принцесса? – спросил Сергей.
– О мороженом.
– Купим много и разного.
Москва. Как же Валька соскучилась по суете родного города! Машины проносились мимо, куда-то спешили прохожие, голуби прохаживались около остановок, тренькал трамвай – привычная жизнь, которой так не хватает. А если учесть, что рядом с ней, обыкновенной Валькой, высокий, красивый, приятный во всех отношениях мужчина, то счастью нет конца и края!
Воздух пьянил, дверь кафе притягивала к себе, столики оказались не круглые, а квадратные (но какая разница!), капучино посыпали корицей, а четыре шарика мороженого – шоколадной и карамельной стружкой.
– Только не простуди горло, – усмехнулся Сергей. – Я обещал Казакову тебя оберегать, так что слушайся и повинуйся. Ешь медленно.
– Угу, – ответила Валька, в первую очередь отправляя в рот белоснежный пломбир.
Немного подумав, она еще заказала клубничный коктейль, фруктовый салат и яблочный пай с миндальной корочкой. Фотографии в меню были настолько яркие и аппетитные, что сдержаться не получилось.
Количество съеденного не остановило Вальку в кинотеатре. Она купила средний стакан сладкого попкорна, объяснила Сергею, что без этой мелочи просто неприлично входить в зал, и с наслаждением запихнула за щеку горсть распухших кукурузных зерен.
– Хотя, может, меня с таким лицом в зал и не пустят, посчитают террористкой.
– Пустят, – ответил Сергей и взял Вальку за руку. – Только пусть попробуют не пустить.
Сергей сжал ее пальцы, и по телу Вальки пробежал колючий, но приятный ток. Скоро выключат свет, они сядут рядом и будут смотреть комедийную мелодраму. И смешно, и про любовь. «Здорово», – подумала Валька, тоже сжав пальцы Сергея.
Взяв черный карандаш, Оксана отточенным движением обозначила над губой родинку. Немного отстранившись от зеркала, не без удовольствия посмотрела на свое отражение и произнесла весомое: «Да!» Стройные ноги, полноватые бедра (ничуть не портящие фигуру), тонкая талия, пышная грудь, красивое лицо. Оксана накрасила губы, провела пальцем по бровям, точно собиралась нарисовать их заново, и покрутилась.