Мадемуазель Судьба
Шрифт:
Библиотека, кабинет, гостиная, спальня – живи да радуйся. Но массивный рабочий стол с кожаной вставкой на столешнице и домашний кинотеатр, искрящийся серебром, пылились целую неделю в ожидании сухонькой молчаливой женщины, помогающей Полякову по хозяйству. А Дмитрий Григорьевич, меж тем, довольствовался мягким диваном в библиотеке, где и проводил почти все свободное время.
Поляков разобрал почту, постоял немного у окна, глядя с тоской на завалившийся кактус, и позвонил Федору. Поиски потихоньку продвигались, но после недавнего разговора на душе осталось скользкое
Белоснежная коробочка домофона запела на все лады, Поляков поспешил ответить на вызов. Гостей он не ждал и был несколько изумлен, когда услышал голос консьержки:
– Дмитрий Григорьевич, к вам пришли.
– Кто?
– Молодой человек, говорит – курьер.
Все дела Поляков решал в офисе, стараясь не скрещивать рабочую атмосферу с домашней, и вечерами его практически никто не беспокоил. Даже суетливые распространители рекламы всегда проходили мимо этого дома. Какие могут быть курьеры?
– По какому вопросу? Откуда он?
– Не говорит и номера вашей квартиры не знает. Пришлось мне вас беспокоить. В руках у него небольшой конверт голубого цвета. Я посмотрела, на нем написано: «Лично в руки Полякову Д. Г.» Пускать или нет?
Дмитрий Григорьевич медлил. Не боялся, не волновался – был заинтригован.
– Да, пусть поднимется, – наконец сказал он, чувствуя, как любопытство щекочет кончик носа и подрагивает в груди. Поправив очки, Поляков открыл дверь.
– Это вам, – просто сказал коренастый парнишка лет семнадцати, протягивая голубой конверт. Курьер не стал ждать ни ответа, ни чаевых, а просто развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал по широкой лестнице вниз.
– Постой! – крикнул Дмитрий Григорьевич, но молодой человек на призыв не откликнулся.
Растерянно почесав затылок, адвокат направился в кабинет. Распечатал конверт и достал плотную глянцевую карточку темно-синего цвета. Это был пригласительный билет на концерт.
– «Шарлотта Беар», – прочитал Поляков красивую золотую надпись. Далее шли буквы поменьше и отливали уже серебром. – Московский международный дом музыки… Что это значит?
Изучив скудную информацию на билете, Дмитрий Григорьевич с удивлением отметил, что концерт состоится именно сегодня, в семь часов. Шарлотта Беар, якобы обладающая уникальным голосом, будет петь для своих поклонников. Но он-то не ее поклонник, он даже ее не знает! Хотя, хотя… Где-то мелькало это имя… Кажется, на афишах, расклеенных по городу… Точно!
Музыкой Поляков не интересовался, никакие развлекательные каналы по телевизору не смотрел. Информационные передачи, исторические фильмы, канал «Дискавери» – вот то, что занимало адвоката.
– Шарлотта Беар, – повторил Дмитрий Григорьевич, вспоминая, что пару дней назад это имя проскакивало в «Новостях».
Поляков потянулся к компьютеру (узнать в Интернете что-нибудь о певице не составило бы труда), но потом передумал: какая разница, кто она, на концерт он все равно не пойдет, это очередной
Кофеварка загудела, извещая о начале своей трудовой деятельности. Поляков бросил на дно чашки кубик сахара и почувствовал ноющую боль в сердце. Но заволновался он от другого, по непонятной причине в его ушах осторожно, тихо, точно стесняясь, зазвенела музыка.
– Да что же это такое! – воскликнул Дмитрий Григорьевич, игнорируя налитый эспрессо. Возвратившись в кабинет, Поляков посмотрел на билет и резко добавил: – Хорошо, хорошо, пойду. В конце концов, я сто лет никуда не выбирался, а сегодня суббота. Нужно отдыхать.
Надевая черный элегантный костюм, купленный по случаю в Италии, он то и дело смотрел на часы, боясь опоздать к началу концерта. Любопытство вместе с непонятно откуда взявшимся мальчишеским задором заставляли глупо улыбаться и постоянно поправлять очки. Еще немного, и Поляков начал бы воображать себя капитаном, пустившимся в плавание по неизведанным морским просторам. Дмитрий Григорьевич совершал нечто непривычное для себя, и это его бодрило.
Купол Дома музыки, эмблема скрипичного ключа, льющийся из стекол свет: белый, желтый, салатовый. Люди, спешащие на концерт, слова восхищения, летящие со всех сторон, волны музыки и что-то еще – непонятное, зовущее…
Поляков чувствовал себя здесь лишним и желанным одновременно. Воздух, пропитанный торжественной радостью, заставлял идти быстрее и крепче сжимать билет, который, казалось, может в любую минуту потеряться или попросту исчезнуть.
– …сегодня необычный концерт…
– …надо же, не думала, что мне так повезет…
– Билеты синие, не правда ли, странно…
– …она непредсказуема….
– Шарлотта Беар мой идеал… Какая женщина!
– Я ужасно рад, что достал билет…
– …я так взволнован, не верится, что увижу ее живьем, а главное, услышу…
– Вы были на ее прошлом концерте? Нет? Что вы! Я проплакала весь вечер…
– …уникальный голос, уникальный…
Слова настойчиво лезли в уши. Дмитрий Григорьевич, оглядываясь, нетерпеливо ждал начала концерта. Он пытался понять, кто его пригласил и зачем: теребил пуговицы пиджака, ходил вдоль переливающихся ламп, дивился на самого себя и не понимал, не понимал, не понимал. Однако был благодарен неизвестному человеку за билет, за восторг, что огнями переливался в груди, за ком в горле и нервное возбуждение, сковывающее и без того неловкие движения.
Зал в светлых тонах. Балкон, середина. Первый ряд. Оркестр. Взлет скрипок. Тоненькая фигурка в голубом платье с темно-синими искрами вышивки на груди – женщина, которую Поляков узнал сразу, с первой секунды. Ольга. Ольга. Ольга. Когда она запела, Дмитрий Григорьевич буквально задохнулся влетевшим в легкие вибрирующим потоком воздуха, перемешанным с музыкой. Чистый, хрустальный голос ниточкой тянулся со сцены в самую глубину его сердца и собирался там в клубок. Дмитрий Григорьевич не смог сдержать слез.