Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Шрифт:
– А знаешь, что сказал папа, когда начали выбирать королеву бала? Знаешь, что он закричал на весь зал?
– Нет! А что он такое сказал?
– спрашивает Альва.
– Он сказал, что выбирать некого. Королева бала уже ушла!
– Ха-ха!
– отозвалась на это Альва.
МОЙ СЫН - БРАВЫЙ ЛЕТУН
И вот осень всерьез принялась за дело. Дождь льет так, что кажется, он скоро без следа смоет весь Юнибаккен. Мадикен ходит в школу в капюшоне и высоких сапогах и возвращается домой измазанная в глине, вся промокшая, усталая и
– И ведь надо же, что один и тот же звук в разных слогах пишется по-разному!
– жалуется она маме.
– Ну почему никто не наведет порядок в грамматике?
Мадикен растянулась на полу перед печкой. Ей тоже охота понежиться. Мама шьет распашонки. Лисабет вяжет крючком. От усердия у нее горят щеки. Лисабет недавно научилась вязать, а это дело не простое.
– Свяжу что-нибудь для нашего братика, - говорит Лисабет, а что свяжет, она еще и сама не знает.
– Может быть, шапочку, а может быть, одеяльце. Поживем - увидим, что получится, - говорит Лисабет.
Это выражение она подхватила у мамы. Мама тоже говорит: "Может быть, будет мальчик, а может быть, девочка. Поживем - увидим, кто родится. Вы, пожалуйста, не думайте, что непременно братик".
Видно будет только под Рождество. Но мама уже достала с чердака колыбельку, в которой спали Мадикен и Лисабет, когда они были маленькие. Альва помогла маме обтянуть колыбельку новой материей с цветочками и украсить воланами. Они не переставая восхищались, как это прелестно.
Папа невзлюбил разговоры про воланчики и с тех пор называет все скучные для него разговоры "воланчики".
Часто папа задумывается: а что будет, когда Мадикен и Лисабет вырастут и тоже начнут обсуждать "воланчики"! Хорошо бы, чтобы к тому времени в доме появился мальчик, считает папа. Но, впрочем, он и девочке будет рад.
– Этого народу - чем больше, тем лучше!
– говорит папа.
Но прежде чем ОНО появится, надо еще ждать и ждать, пока не пройдет темная долгая осень. Мадикен думает, что это очень скучно.
– У нас ничего нового не случается!
– пожаловалась она Альве.
– А как же наводнение в подвале?
– спрашивает Альва.
Но Мадикен считает, что от наводнения мало радости, поэтому она часто убегает в Люгнет поболтать с Аббе. С ним, по крайней мере, не соскучишься. Пока Аббе возится у плиты, он столько всего рассказывает между делом. Правда, рассказывает только тогда, когда они остаются на кухне вдвоем. Тогда Мадикен узнает, сколько замечательных дел он собирается совершить, когда будет взрослым. А задумал он немало. Либо он станет капитаном на бриге "Минерва" и всем бурям назло совершит кругосветное путешествие по ревущим морям и океанам, либо станет машинистом на транссибирской железной дороге, - он еще окончательно не решил, что ему выбрать. Мадикен находит, что куда спокойнее будет, если он станет машинистом. Но тут она, оказывается, ошиблась. По транссибирской дороге ездят сплошь одни анархисты с бомбами в кармане, и чуть ли не каждый день поезда с грохотом взлетают на воздух.
– Если там зазеваешься и вовремя не соскочишь, то превратишься в котлету, - говорит Аббе.
– А знаешь, куда можно полететь с поезда, если спрыгнешь? В бушующие волны бурной реки, а иногда в яму, где копошатся змеи! А что ты думала! Это тебе не то что в Европе.
И Мадикен все больше склоняется к тому, что пускай уж Аббе лучше будет кладоискателем, как он хотел раньше.
– Может быть, - говорит Аббе. - Хотя кладоискателю приходится забираться в жуткие подземные пещеры, в которых кишат змеи и всякие пресмыкающиеся. Именно там и надо искать! Но уж коли ты напал на подходящую пещеру, то можешь таскать золото ведрами, - утверждает Аббе.
Если останется время, он на воздушном шаре слетает на Северный полюс.
Сворачивая крендельки, он поет песенку:
Был упрям месье Андре,
Вбил он в голову себе,
Чтоб воздушный шар надуть
И на Полюс так махнуть.
У Аббе тоже крепко засела в голове мысль, которую вбил себе месье Андре: он хочет когда-нибудь сам затеять такое же путешествие.
– Как здорово, что на свете полно всяких приключений!
– говорит он.
– Я хотел бы всюду побывать, только бы мне успеть!
– И тогда ты больше не будешь печь крендельки?
– спрашивает Мадикен.
– А ты как думала! Разве что когда мы будем праздновать Рождество на "Минерве", тогда я, может быть, еще тряхну стариной. Если только в это время не будет штормить, а то они будут скатываться с противня.
Иной раз бури и ураганы налетают и на Люгнет. Правда, от них крендельки никуда с противня не скатываются. Это бушует дядя Нильссон. Когда вокруг дома клубится туман, а с неба льет дождь, жизнь перестает его радовать, и тогда дядя Нильссон начинает размышлять о печальных вещах и все время указывает тете Нильссон, что она делает глупости. И не одна она такая, а вообще все бабы бестолковые в этом городе, в этой стране и вообще на всем свете. Дядя Нильссон возлежит на диване, сцепив руки на животе, и укоризненно смотрит на нее, точно она виновата во всех глупостях, какие творятся в мире.
– Зато какая удача, что нашелся на свете по крайней мере один человек, который всегда знает, что к чему, и никогда не делает никаких глупостей! -
говорит Аббе.
– И кто же это?
– недовольно спрашивает его дядя Нильссон.
Аббе слегка дотрагивается кончиком пальца до его носа:
– Ну конечно же ты, папаня!
– Гм!
– бурчит дядя Нильссон и замолкает.
Он лежит, размышляя о чем-то, и только временами вздыхает. Тетя Нильссон даже обрадовалась, когда он наконец стал собираться, чтобы заглянуть ненадолго в "Забегайку".
– Больно уж он, бедненький, заскучал, - говорит она.
"А как же тут не заскучать, - думает Мадикен, - когда возвращаешься из школы под дождем, вся мокрая, а дома тебя еще ждут невыученные уроки!"
Но вот однажды все-таки случилось событие удивительное и невероятное! О нем рассказал папа, придя из газеты. Подумать только: в город должен прибыть летчик на аэроплане! Он расположится с аэропланом на Мельничном лугу за Южной заставой и оттуда будет делать полеты над городом. В папиной газете печатают его объявления.