Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Шрифт:
– Братик родился!
– завопила Лисабет.
И тут в дверях появляется папа, он улыбается.
– Хотите посмотреть на сестричку? Тогда пойдемте!
Мадикен и Лисабет от удивления так и разинули рот.
– Вот тебе и братик!
– сказала Мадикен, опомнясь от неожиданности. И они бегом помчались в спальню. А там мама сидит на кровати и держит сестричку, и сестричка уже не кричит.
– А почему она кричала?
– сразу спросила Лисабет.
– Она хотела, чтобы вы пришли и поздоровались с ней, - отвечает мама.
– Она вас
Сестричка оказалась такая прелесть, что просто не описать словами! У нее длинные черные волосики и ясные голубые глазки, а когда Мадикен и Лисабет уселись рядом на краю кровати, она очень серьезно на них посмотрела, как будто все понимает - и про Юльтомте, и вообще все на свете.
– Наверно, она думает: "Куда это я попала?" - говорит Лисабет.
Обеим девочкам дали по очереди немного подержать сестренку. Когда Мадикен взяла ее на руки и почувствовала, какая же она маленькая, у нее даже сердце зашлось, и она подумала: "Как это получается, что едва увидишь такую крошку, как с первого взгляда сразу полюбишь ее так сильно?" Ей даже не хотелось отдавать сестренку маме.
– Посмотрите, как она похожа на маму!
– говорит папа.
– В точности ее носик! Видите? Это же маленькая Кайса! Потому мы так ее и назовем!
Мама гладит Кайсу по черненьким волосикам.
– Ну и что, если у тебя, малышка, будет мой нос! Главное - чтобы ты душой была в папу и чтобы у тебя было его сердце. Вот чего я желаю.
Второй день рождественских праздников тоже получился довольно странный. Но хороший. Так решили Мадикен и Лисабет. Они посмотрели, как Кайса кушает, поплясали с Альвой и папой вокруг елки, потом посмотрели, как Кайса купается и как она кричит, и спели для Кайсы рождественские песни, и слепили у нее перед окном снежный светильник, чтобы Кайса посмотрела, что это такое. Когда они зажгли свечку, папа поднес Кайсу к окну.
– Наверно, она ничего красивее еще не видала в жизни! - говорит Лисабет.
А потом наконец появились сани Юльтомте. Он приехал по дороге, которая идет из Аппелькюллена. По реке в этот год нельзя было ехать, она еще не замерзла.
Разбирать подарки пришлось в спальне. Это тоже странно. А самое странное, что Мадикен не получила в подарок ни одного золотого сердечка! Но она нисколечко не огорчилась, потому что было много всего другого.
– Ты получила какое-нибудь блаженство?
– спросила Лисабет, когда все подарки были розданы.
Мадикен подумала. Она получила книжки, и новые лыжи, и бумажных куколок, и настольную игру, и почтовую бумагу, и платьице, и тортик из марципана. Все это замечательно, но настоящего блаженства среди подарков как будто бы и нет. Однако нельзя же требовать, чтобы каждый год тебе доставалось блаженство! Мадикен и так вполне довольна.
Лисабет тоже сомневалась, можно ли что-нибудь из ее подарков считать настоящим блаженством. И вдруг Мадикен с торжеством говорит:
– А как же! И ты получила блаженство, и я тоже! У нас же есть теперь Кайса.
Лисабет засмеялась от радости:
–
СОЛНЦЕ МАЙСКОЕ СИЯЕТ
Кайса - это такое блаженство, от которого с каждым днем в доме становится все больше и больше радости! Скоро она уже научилась поднимать головку, потом стала вдруг смеяться, потом вдруг увидела свои ручки и принялась их подолгу разглядывать, как будто это какое-то невиданное чудо. Что бы ни делала Кайса - чудесно и удивительно. Она всегда мила - и когда зевает, и когда кричит. И все ее любят.
– Какая же ты у нас сладенькая! - говорит Альва. - Так бы тебя, кажется, и украла!
А Кайса хохочет, словно она понимает, что сказала Альва.
"Какая счастливая Лисабет!
– думает Мадикен.
– Она может целый день проводить с Кайсой".
А Мадикен опять ходит в школу. Чтобы побыть с Кайсой, Мадикен должна пораньше приходить из школы, и она старается нигде не задерживаться. Едва ступив на порог, она уже спрашивает:
– А где Кайса?
Кайса часто спит в своей колясочке. Хотя Линус Ида и старается отговорить маму от такого безумства.
– Никак вы решили уморить ребенка?
– спрашивает она. - Право слово, никогда еще не видала, чтобы младенца зимой выставляли на улицу!
Но мама только смеется. Кайса возвращается с прогулки вся румяненькая, свеженькая, и от нее чудесно пахнет.
– Ну, посмотри сама, - говорит мама Линус Иде.
– Разве она не похожа на румяное яблочко?
Тут Лисабет идет в прихожую и разглядывает себя в зеркало.
– А правда, я ведь тоже похожа на румяное яблочко? Только я покрупнее.
Ей кажется, что с Кайсой слишком много возятся, и вечером, забравшись к Мадикен в постель и примостившись у нее на плече, Лисабет иногда спрашивает:
– А ты Кайсу любишь больше, чем меня?
И Мадикен отвечает, что вовсе даже нет. Только она любит обеих сестренок по-разному. Кайсу - по-своему, а Лисабет тоже по-своему, но очень, очень сильно!
– Ну а ты-то кого любишь?
– спрашивает Мадикен.
– Я тоже люблю Лисабет очень-очень сильно и по-всякому! - говорит Лисабет, заливаясь смехом.
– И тебя тоже! И Кайсу! И маму! И папу! И Альву! И Сассо, и Госю! И Мартина Берглунда чуточку! И тоже всех по-разному.
Река покрылась льдом, потом лед сошел. Еще недавно Мадикен и Лисабет бегали по нему на коньках, строили у дровяного сарая снежную крепость, а теперь уже снег растаял, и лед тоже. Выглянул первый подснежник, в один прекрасный день зацвели фиалки, и вдруг настала весна. И вот уже на дворе - последний день апреля. Надо же, как быстро прошел целый год!
– Мама, можно мне вечером пойти в новых лаковых туфельках? - спросила Мадикен уже за завтраком.
– Надевай, если хочешь испортить в первый же день, - говорит мама. - Знаешь, надень-ка ты лучше старые сандалии! В них лучше всего бегать вокруг костра.