Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка
Шрифт:
После разговора с Джерри Триш и Сэнди позвонили в Лондон в министерство иностранных дел, в британское консульство в Алгарве и в посольство Великобритании в Лиссабоне. Также им предстояло рассказать о случившемся остальным членам семьи Джерри. Триш сразу поехала к их матери — такую новость нельзя было сообщать по телефону.
В 23:52 Джерри по моей просьбе поговорил с моими дядей Брайаном и тетей Дженет. Дженет — очень набожный человек, и я хотела, чтобы она как можно скорее начала молиться за Мадлен. После этого дядя Брайан связался с дежурным сотрудником министерства иностранных дел.
Теперь нужно было сделать звонок, который я откладывала до последнего. Мои мама и папа обожали Мадлен, и я просто не могла заставить себя сообщить им новость, которая перевернет их мир. Мне было даже страшно подумать, что с ними будет. Поэтому я попросила Джерри
Я не сомневаюсь, что те двое офицеров из НРГ сначала решили, что Мадлен просто сама куда-то ушла. Но к полуночи они, видимо, настолько вникли в ситуацию, что наконец-то связались с Pol'icia Judic'aria (PJ), судебной полицией (СП), основной структурой, занимающейся расследованием преступлений и подчиняющейся министерству юстиции. Ближайшее отделение судебной полиции находилось в городе Портиман, примерно в двадцати милях от Прайя-да-Луш. На то, чтобы добраться до нас, у полицейских ушел час, но нам показалось, что прошел целый день. Наконец в начале второго появились два офицера. Снова были пересказаны события вчерашнего вечера, и они поговорили с каждым из нас. Дэвид спросил, не стоит ли привлечь средства массовой информации или собрать побольше людей для поисков пропавшего ребенка. Ответ был быстрым и однозначным: «No media! No media!»
Последние три часа люди постоянно входили в наш номер и выходили из него, и пока офицеры судебной полиции не натянули полицейскую ленту поперек двери детской спальни, Джерри старался никого туда не пускать. Наконец в детскую, где все еще спали близнецы, с кистью и в резиновых перчатках вошел один из работников СП. Я отчетливо его помню: очень молодой и, как мне показалось, совсем неопытный. Он попытался снять отпечатки пальцев и у нас с Джерри. Как потом выяснилось, неудачно, потому что на следующий день нам пришлось ехать в полицейское отделение, чтобы повторить эту процедуру. Потом нас попросили предоставить паспорта и документы на Мадлен.
Больше всего в те минуты я надеялась на вмешательство высших сил и попросила работников гостиницы пригласить к нам священника, чтобы тот помолился с нами и поддержал нас. Думаю, они пытались выполнить мою просьбу, но то ли не смогли ни с кем связаться, то ли все священники были заняты, так что я продолжала молиться в одиночестве. Боль, ужас и удушающую беспомощность, которые тогда разрывали меня, невозможно описать. Не существует таких слов, которые передали бы эту муку. В начале третьего ночи я позвонила своему другу, отцу Полу Седдону, который венчал нас с Джерри и крестил Мадлен. Он произнес слова утешения, а потом помолился за нашу девочку.
После этого я позвонила своей лучшей подруге Мишель. Мне хотелось, чтобы ее большая католическая семья тоже молилась. По домашнему телефону никто не ответил, что неудивительно для такого времени. Наконец часа в три я смогла дозвониться по мобильному ее другу Джону Корнеру. Когда я рассказала ему, что случилось, думаю, он сначала мне не поверил. «Это что, шутка?» Наверняка, когда я позвонила, он спал. Но и я тогда была не в состоянии говорить внятно, к тому же то, что я рассказывала ему, очень трудно воспринять человеческому разуму. Бедный Джон! Думаю, он несколько секунд ничего не мог сообразить. Потом он сказал, что Мишель спит и что, если я звоню, чтобы просто бессвязно лепетать в трубку, сейчас не самое подходящее время для этого. «Меня никто не слушает! — воскликнула я. — Никто ничего не делает!»
Следующее, что я помню: оба офицера из СП направились к передней двери. Меня снова охватила паника. Когда я взволнованно спросила, куда они идут, они ответили, что на сегодня закончили и что мы можем забрать из детской комнаты все, что нужно близнецам. Еще больше встревожившись, я попыталась узнать, что они собираются предпринимать дальше. Но они лишь сказали, что вернутся утром. Однако я не унималась и спросила, когда именно, и они ответили: «После девяти». После этого они ушли, предоставив нас самим себе. Я не могла в это поверить. Не может быть, что этим все закончилось! Ощущение беспомощности и тревога продолжали расти. Дэвид, видя, как страдает Джерри от того, что для спасения Мадлен делается так мало, понял, что нужно действовать самим. Незадолго до того, как полицейские ушли, он попросил у одной престарелой английской пары из соседнего номера разрешить воспользоваться их компьютером и послал электронное
Очевидно, это не лучший способ связаться с новостным каналом, поскольку, как потом выяснилось, письмо Дэвида просто-напросто затерялось в каком-то электронном почтовом ящике. Вопреки появившимся позже измышлениям по поводу того, что мы якобы обратились в средства массовой информации раньше, чем в полицию, на самом деле вышло так, что в «Скай ньюз» впервые узнали об исчезновении Мадлен от «Пресс ассошиэйшн» и после интервью с одним из наших друзей, показанному по Джи-эм-ти-ви на следующий день. Хотя мы тогда понятия не имели, что происходит у нас на родине, новость действительно просочилась в прессу в считанные часы. Рейчел обратилась к своему другу, работавшему в Би-би-си, за помощью и советом, и еще несколько наших друзей сообщили прессе о похищении после семи утра.
Мы, наверное, могли бы продолжать жить в нашем номере, но не хотели этого. Теперь у меня не укладывается в голове, как нас могли оставить в номере, который стал местом преступления. Как они могли позволить нам забрать вещи из детской? Нам предоставили другой номер на первом этаже соседнего корпуса, но мы с Джерри не хотели оставаться одни. Мы о себе не могли позаботиться, что уж говорить о близнецах. Поэтому по нашей просьбе в гостиную номера Фионы и Дэвида поставили две дополнительных детских кроватки, и мы перенесли спящих Шона и Амели. Но я хотела быть рядом с ними. Я опустилась на диван рядом с Фионой. Она взяла на руки одного из близнецов, и мы какое-то время сидели там, обнимая моих детей. Это, хоть и ненадолго, позволило мне немного успокоиться, что для меня было крайне необходимо.
По моему настоянию Джерри и Дэвид снова отправились на улицу, чтобы отыскать какие-нибудь следы Мадлен. Они в темноте обошли весь пляж, зовя Мадлен, и отчаянно пытались найти хоть что-нибудь. Лишь позже Джерри признался мне, что уже тогда начал вспоминать другие случаи исчезновения детей и с ужасом осознал, что Мадлен, возможно, не будет найдена. Я же не допускала такой мысли. Мне неизвестно, занимались ли в это время поисками сотрудники компании «Марк Уорнер».
Я никого не видела, только пару полицейских машин на дороге перед нашим корпусом и нескольких людей в форме возле них. Никто из полицейских никаких активных действий не предпринимал. Я не могла смириться с тем, что ничего не происходит, тогда как время неумолимо несется вперед. Мадлен могла быть уже за много миль от нас. Я вышла на улицу, чтобы поговорить с полицейскими, — мне, чтобы успокоиться, нужна была хоть какая-то надежда. Общаться было трудно, полицейские меня не понимали и были раздражены моей настойчивостью, поэтому спокойствия мне этот разговор не принес. Тогда я пошла на Руа Доктор Агостино да Силва, походила вверх и вниз по улице, иногда срываясь на бег, надеясь, что смогу что-нибудь заметить в темноте. Страх, что Мадлен лежит где-нибудь и умирает от холода, лишил меня способности мыслить. Когда мы вернулись в номер, холодная черная ночь замкнула нас в свои объятия и не отпускала, как нам казалось, целую вечность. Мы с Дайан просто сидели и смотрели друг на друга, неподвижно, как изваяния. «Так темно! — произнесла она. — Поскорей бы рассвет». Я хотела того же. Джерри лежал на детской кровати со спящей Амели на груди. Он все повторял: «Кейт, нам надо отдохнуть». Ему удалось прикорнуть, но совсем ненадолго, меньше чем на час. Я и не пыталась заснуть — все равно не смогла бы. Я ощущала страх Мадлен и должна была бодрствовать вместе с ней. Я понимала, что мне нужно чем-то заняться, но не знала чем, и тогда я встала, торопливо пересекла комнату и вышла на балкон.
Небо посветлело — наступил долгожданный рассвет.
6
ПЯТНИЦА, 4 МАЯ
Пятница, 4 мая. Наш первый день без Мадлен. Едва рассвело, мы с Джерри возобновили поиски. Мы ходили по улицам, которых никогда раньше не видели, потому что всю неделю практически не покидали территорию комплекса «Оушен клаб». Мы перелазили через стены и шарили в кустах. Мы заглядывали в ямы и дыры. Все было тихо, если не считать лая собак, который только усиливал нервное напряжение. Помню, как я, открывая большой контейнер для мусора, молилась про себя: «Господи, пусть ее здесь не окажется!» Самым поразительным и ужасающим было то, что мы занимались этим совершенно одни. Казалось, что никто не ищет Мадлен кроме нас, ее родителей.