Маэстро теней

Карризи Донато

Сандра застыла на месте. Ноги у нее задрожали. Только бы никто в комнате не заметил этого. Какая нелепая мысль! Возможно ли, что Витали говорит именно об этом человеке? И все-таки внутренний голос твердил, что теперь нельзя оставить все как есть.

Маркус – ее Маркус.

От Витали не укрылось едва заметное изменение в выражении лица Сандры, и, прежде чем агент успела заговорить, инспектор уже ясно понял, что она передумала.

– Хорошо, – сказала Сандра, стараясь не выдавать волнения. – Я займусь этим делом, но только этим. – (Все с облегчением

вздохнули. Им и в голову не пришло, что у нее внезапно возник личный интерес.) – Мне нужно должным образом отсмотреть материал.

– Мы предоставим в ваше распоряжение все необходимые ресурсы, – заверил ее начальник полиции.

Пока начальник говорил, Сандра вглядывалась в сотовый телефон, лежащий на столе. Вид предмета, от которого она раньше стремилась уйти, больше не внушал ей страха. Она должна узнать.

Витали остался доволен: он достиг своей цели. Я не тот, за кого себя выдаю, подумал он. Но и у тебя, агент Вега, есть тайна, которую ты скрываешь. И мне предстоит выяснить, в чем тут дело.

6

Апостольский дворец в Ватикане полностью обезлюдел.

Кардинал Эрриага отдал на этот счет недвусмысленные распоряжения. Никто ни под каким предлогом не должен проникнуть туда вплоть до дальнейших указаний. Задачу облегчил тот факт, что по соображениям безопасности, связанным с разгулом стихии и блэкаутом, понтифик выехал из Рима накануне вечером и теперь находился в своей летней резиденции в Кастель-Гандольфо.

У Маркуса был час, чтобы выполнить миссию. На этот раз никакого расследования, ясно дал понять Эрриага.

– Чего вы хотите от меня, что я должен сделать?

– Уборку.

После неощутимого вторжения пенитенциария на место происшествия придут жандармы, и только тогда начнется официальное расследование по поводу кончины епископа Артуро Горды, которое завершится констатацией смерти по естественным причинам. К счастью для Эрриаги, трагический конец настиг Горду внутри стен маленького суверенного государства. Случись это на итальянской территории, кардиналу не удалось бы предотвратить скандал.

В официальном сообщении из Ватикана, в котором по окончании блэкаута будет объявлено миру о кончине высокого прелата, правда предстанет скорректированной, подслащенной. Причину смерти, скорее всего, определят обобщенным термином «сердечный приступ».

Складная сказочка, думал Маркус, под проливным дождем пересекая двор Святого Дамасо. По мраморной лестнице он поднялся на третий этаж. Его одинокие шаги гулко звучали в Лоджиях Рафаэля, настоящем празднике для глаз: лепнина, яркий орнамент, легкая конструкция с чередованием окон и пилястров. Пенитенциарий шел по галерее с поднятой головой, любуясь фресками на тринадцати сводах. Он узнавал сюжеты из Книги Бытия: сотворение света, отделение суши от вод. Сотворение Евы, изгнание из рая. Истории Исаака и Иакова, Моисея, Соломона, наконец, житие Христа. Маркус подумал о счастливцах, которые на протяжении веков были допущены лицезреть это великолепие, ходили этим самым путем. Мало их было, сказал он себе. Могущественные люди, оставившие неизгладимый след в истории. Некоторые из них были негодяями, недостойными людьми. Другие – истинными святыми.

А

теперь здесь идет он. Чтобы произвести «уборку».

Маркус остановился перед дверью, ведущей в апартаменты, которые занимал епископ Горда. Ее заперли сразу после того, как был обнаружен труп. Эрриага вручил Маркусу единственный ключ. Пенитенциарий вставил его в замочную скважину, отпер дверь и вошел, тотчас же закрыв ее за собой.

Первая комната оказалась проходной. Маркус вынул из кармана пару латексных перчаток и надел их, чтобы не оставлять отпечатков. По той же причине снял белые парусиновые туфли, измазанные в грязи. И пошел исследовать прочие помещения.

Высокий прелат вел простой образ жизни. Обстановка скромная, только самое необходимое. Никакой роскоши, никаких уступок мирским соблазнам. Разве что книги – единственное исключение. Полки ломились от фолиантов, некоторые лежали стопками по углам. Возможно, чтение и являлось основным времяпрепровождением Горды, который из-за агорафобии уже давно не покидал жилища.

Расставленные всюду книги как будто указывали дорогу. Маркус пошел по ней и оказался в комнате с узкой кроватью, над изголовьем которой висело деревянное распятие. Скрытая в стене дверца вела в ванную, темную, без окон. Рядом располагался кабинет епископа.

Маркус переступил порог, и перед ним предстало трагическое зрелище: мертвое тело старика, скорчившегося на полу, на том самом месте, где его настигла смерть.

На поляроидных снимках, которые показывал Эрриага, нельзя было увидеть, что тело лежит прямо напротив маленького, вделанного в стену алтаря: выполняя обязательный для каждого священника ритуал, Горда ежедневно служил здесь свою одинокую мессу.

Нагота и непристойная поза, таким образом, являли собой святотатство. Но оскорбление Бога дорого обошлось прелату.

Очки дополненной реальности, словно гротескная маска, закрывали глаза; шлем охватывал голову до самого затылка. Навороченный гаджет выбивался из общей обстановки. Горда в своем затворничестве не имел ни компьютера, ни телевизора. Единственное исключение епископ сделал, потакая своей тайной извращенной склонности.

Порнографические картинки, снова подумал Маркус.

Из-под прибора, похожего на посеребренный шишак, выбивались пучки седых волос. Черный проводок соединял аппарат с кожаным ошейником. Пенитенциарий, подойдя ближе, увидел, что на горле, у кромки ошейника, тонкая старческая кожа была расцарапана. Он пытался освободиться от удавки, сказал себе Маркус. Засохшая кровь под ногтями подтверждала это.

Механическое удушение, пришел к выводу пенитенциарий.

На какой-то момент у него перехватило дыхание. Отголоски паники, охватившей его в Туллиануме, где он чуть не умер от удушья. Горда испытал то же самое, но по собственной воле. «Ее называют „удавка наслаждения“ и используют в эротических играх, при самоудовлетворении», – говорил Эрриага. «Похоже, некоторые испытывают наслаждение, когда их душат». Маркус задался вопросом, когда для Артуро Горды наслаждение обернулось страданием и когда он осознал, что вот-вот умрет. Успел ли епископ по крайней мере прочесть молитву? Или, как высказался кардинал, «умер как собака», попав в ловушку, в капкан?