Мафиози и его одержимость 2
Шрифт:
У Солоника было всего шестьдесят минут, прежде чем все его органы начнут разрушаться. Это было смертельно. Ядовитая жидкость внутри его тела сначала уничтожит печень. Потом почки. Его легкие. Его кишечник. Хрупкие органы начинали плавиться, распадаться на мелкие частички. Валентин останется в сознании, но будет страдать от мучительной боли, пока не впадет в кому и не умрет—или у него может случиться остановка сердца и бац.
Это было…словно я давал яду шанс уничтожить его.
Нет,
Я издал резкий смешок. - Мне ничего не нужно от тебя, Валентин. Я могу взять все, что захочу.
Я откинулся на спинку стула, глядя на него пустым взглядом, наблюдая, как его ноги болтаются над землей. Его руки были вытянуты над головой, где я привязал его запястья к веревке, свисающей с потолка.
– Я много чего хочу, Валентин...
– Валери, - прошипел он. - Она - то, что ты хочешь?
Ее имя звучало грязно из его уст, и я чертовски ненавидел его. Я твердо решил...первым органом, который я вырву из его тела, будет его язык.
– Я не хочу ее, - я спокойно покачал головой.
Его брови сошлись в отчаянии, и одинокая капля пота скатилась по его бледному лицу. Я мог сказать, что яд вызывал перегрев его тела. Его дыхание теперь было затруднено, а чистая белая рубашка насквозь промокла от пота.
– Я не хочу ее. Она мне нужна, - уточнил я. - И я уже взял ее. Так что она-не то, что ты можешь мне дать, и она точно не спасет твою жизнь. Ты не можешь дать мне ничего, чего бы я хотел.
Он был бессилен. Так чертовски слаб.
Валентин боролся со своими границами, гримаса на его старом лице заставила меня усмехнуться. Мрачный смех вырвался у меня, а потом я уже не мог перестать смеяться.
– Мои люди...они придут...
Эта часть мне нравилась больше всего. Когда мои жертвы начинают думать, что у них есть шанс или кто-то придет, чтобы спасти их. Я получал огромное удовольствие, разрывая на части их маленькую фантазию. Для меня это было почти наркотиком-кайф держать чью-то жизнь в своих голых руках и смотреть, как они молят о пощаде.
Как наркотики…как секс...убийство может быть чертовски захватывающим. Как только вы испытали силу, которую оно дало вам, не было никакого выхода из этой ловушки. Это уникальный тип адреналина, которым вызывает одержимость. Кайф, за которым хочется гоняться, когда смотришь, как красная река пропитывает и окрашивает землю под ногами.
Я
– Твои люди слишком заняты спасением собственных жизней, - это была чистая правда. Я должен был тщательно все спланировать. Это была база Валентина, его владения. Все здесь были его людьми...его земля...его правила.
Я никак не мог покончить с ним и уйти невредимым. Но мне нравилось играть в хитрые игры.
Я щелкнул зажигалкой и посмотрел на крошечное пляшущее пламя. - Скажи мне вот что. Что ты можешь выторговать за свою жизнь? Ты заботился обо мне так хорошо, как отец заботился о сыне. Может быть, мы сможем заключить сделку.
Валентин судорожно вздохнул. - Зачем ты это делаешь?
Я мрачно спросил. - Я думал, ты умнее.
– Ты все это время был на их стороне… - он замолчал, его глаза расширились, когда он наконец начал понимать реальность. - Нет...ты убил его. Ты убил Алессио. Ты, черт возьми, убил его...тогда почему ты делаешь это со мной? – продолжил Валентин.
- Неужели? – я вопросительно посмотрел с притворной невинностью.
Удовлетворение пробежало по моему телу, когда я увидел смятение в его глазах. – Ты застрелил его.
– Да.
– Я видел как он истек кровью.
Я склонил голову набок и зажал сигарету между губами, прежде чем прикурить от зажигалки. Я вдохнул и выдохнул клуб дыма. - О да, он истекал кровью. Я выстрелил ему в сердце. Я все прекрасно помню. И я никогда не промахиваюсь.
– В какие игры ты играешь, Константин? - прошипел он себе под нос.
Встав, я оттолкнулся от стула и подошел к тому месту, где он в данный момент свисал с потолка.
– Попробуй угадать, - пробормотал я низким, твердым голосом.
Валентин уставился на меня, его темные глаза сверкали с полнейшим отвращением. - Ты не можешь убить и меня, и Алессио. Семьи никогда не примут тебя как Пахана.
Я торжественно кивнул. - Ты прав.
Я достал кинжал, острый клинок блестел в свете люстры. - Тогда я просто должен сделать так, чтобы обе ваши смерти выглядели как несчастный случай.
Когда я поднес лезвие ближе к его щеке, он вздрогнул. Я почти чувствовал исходящий от него запах страха. Я наклонился к его хнычущему лицу, наблюдая, как он дрожит. Кинжал вонзился ему в кожу, кончик его слегка пронзил плоть. Это была едва заметная рана, но из крошечной раны, которую я проделал, сочилась струйка крови.