Шрифт:
Глава 1
Николай Второй крутит головой, видно, что сильно переживает тот непонятный и волнительный момент, что его свергнут с трона какие-то адвокаты средней руки и патентованные американские шпионы. Потом говорит об этом мне с недоумением, как такое, мол, может случиться.
– И еще французские масоны, государь, во Временном правительстве они будут все до единого.
Кажется, там один покойник Гучков не состоял в масонской французской ложе, но он уже во Временное правительство не попадет никак. Вовремя я постарался встретить его в подъезде.
Самый богатый человек России – и без охраны!
Но именно такое знание мне помогает
Теперь еще Терещенко, киевского сахарозаводчика, придется мне лично ликвидировать, он на ликвидацию самодержавия и подкуп генералов потратил десятки миллионов рублей личных средств, не считая наверняка невозвратного американского кредита.
– Так что, государь, придется обязательно вводить статус иностранного агента и с таким клеймом нельзя будет не только избираться в депутаты Думы, но и участвовать в общественной деятельности и политических партиях, публиковать свои статьи в газетах и журналах. Получил финансирование от чужого государства хоть на один рубль – значит, разваливаешь свою страну, значит – враг родины своей, России. Вопрос придется ставить только так. Готовься к тому, что люди с холодными руками и горячим сердцем зададут тебе в очень неуютном месте важные вопросы. На которые нельзя не ответить честно.
– Да, государь, придется отчаянно защищаться, а разрыв всех отношений со странами Антанты в определенный подходящий момент – это необходимый и первостепенный по значимости шаг. Без такого разрыва Германия нам ни за что не поверит. Кайзер и немецкие генералы знают все наши планы наизусть.
– А наши долги этим странам? Как быть с ними? Там одних процентов сколько!
– Долги будем отдавать, только если влезть в войну, их количество потом однозначно потопит страну. Насколько я помню, они вырастут с шести миллиардов до десяти миллиардов рублей чисто государственных долгов. Пока на выплату долга тратится пять-шесть процентов от бюджета – это весьма комфортные цифры. На время, когда ведутся боевые действия, просто заморозим все выплаты той же Франции, а вот Германии будем платить, там деньги совсем другие выходят. За время войны инфляция здорово обесценит все деньги, и франк, и фунт стерлингов, и рубль наш. А уж как марка немецкая обесценится – просто невероятно. Так что только приобретем от этого уменьшение долгового бремени. Что-то мне подсказывает, что у торгующей со всем миром России будет гораздо больше возможностей заработать, чем у воюющей, изнемогающей страны. В торговле наша сила, а война только в пропасть приведет, – говорю я свои искренние мысли.
– Мне в принципе понятна ваша мысль, – покачал головой император. – Однако, остаются вопросы. Я вполне допускаю, что после покушения в Сараево Российская империя сможет не ввязаться в войну. Да, повод обвинить Сербию и ту же Францию в таком преступлении – достаточно серьезный, чтобы разорвать все договоры о военной взаимопомощи. Выглядеть это будет совершенно по-иезуитски, только оно того стоит. Дальше, я понимаю, что без изоляции этих ваших агентов иностранного влияния и разрыва дипломатических отношений нам будет крайне трудно выстоять перед внутренним врагом. Принять необходимые законы я смогу без особых проблем, имею для этого все права, так же как усилить кратно работу Охранного отделения. Вот заставить исполнять эти законы только совсем не так просто, ведь я встану на пути у очень богатых и влиятельных людей.
Он немного помолчал и продолжил:
– Но самое главное, что никаких гарантий для Российской империи от нападения германских войск я не вижу. Если они будут сосредоточены на нашей
– Это так, государь. Поэтому нам и требуются секретные переговоры с кайзером. Возможно придется что-то уступить Германии. Возможно, но не обязательно на самом деле. Думаю, что возможность сосредоточиться только на разгроме Франции немцы оценят очень хорошо.
– Что же именно? – поднимает бровь Николай Второй.
– Есть у вас одно такое владение, от которого только расходы и тревоги. Не одно конечно на самом деле такое есть. Но послушайте спокойно, что я вам предложу, – решаю я прямо сейчас увязать часть национального вопроса с вариантом "вообще не воевать ни в каком случае".
– Это вы про Польшу, насколько я понимаю? – скептически интересуется император, щипая себе ус.
– Про нее самую. Это как тот самый чемодан без ручки, который нести трудно и неблагодарно, а бросить жалко. Да и бросать стратегически не очень правильно, ведь она неминуемо попадет или под влияние британцев, или немцы ее заберут целиком. Но сейчас именно для решения проблем с Германией можно и отказаться от такого владения.
– Отказаться самим нельзя! Империю нельзя никому раздавать! – сурово бросил император, выпрямляя спину.
– Нет-нет, ваше Императорское Величество! Естественно, ничего такого делать нельзя априори! Но есть и другие пути договориться. И заодно – показать всем остальным националистам, к чему ведет отделение от могучей и сильной страны! И литовским, и финским, и всем прочим!
– Это какие же такие интересно пути имеются, чтобы как-то сохранить свое лицо перед народом?
– Вот именно! Вы правильно, государь, заметили. Можно и лицо сохранить, и страной, искренне переживающей за свободу других народов выступить! – успокаиваю я Николая Второго.
– Согласитесь, от Польши самой Российской империи толку немного. а одни убытки. если честно говорить. На каждый рубль, получаемый в качестве налогов оттуда, России приходится тратить рубль четырнадцать копеек на содержание институтов власти. Убыток довольно значительный, государь. Еще ее приходится охранять нашей армии, а охранять от внешних врагов глубоко недовольное этой охраной население – ну это совсем глупое занятие безо всяких перспектив. И от лодзинских фабрик сильно страдает наша прядильная промышленность, а они поставляют свою продукцию на гигантский российский рынок беспошлинно теперь. Нашим фабрикантам это совсем невыгодно. Ведь так?
– Откуда у вас такие цифры? – недовольно спрашивает император.
– Нашел в статьях, государь. То есть прибыли от такой колонии нет никакой, одни убытки, а сами поляки ненавидят вашу царскую власть искренне и до глубины души! Уж поверьте, я этот вопрос хорошо изучил, – добавил я, заметив его протестующий жест. – В самой Польше очень сильны позиции английского лобби, оно не жалеет денег на развал страны и агитацию против Российской империи. Однако отдать самим той же Германии наши польские земли – недопустимо, вас съедят сразу же в обществе и при дворе.
– Да, это вызовет бурную реакцию! – соглашается государь. – Даже я не смогу ее погасить!
– Но зато можно зайти с другой стороны и выступить как передовая страна, как яркий пример для всего остального мира. Раз Российскую империю называют тюрьмой народов всякие критики-писаки, и наши, и заграничные, тогда можно поступить как демократическая и очень свободная страна – разрешить национальный референдум в Польше. Пусть проголосуют все жители без ограничения, хотят ли остаться в Российской империи или мечтают образовать свою независимую страну.