Маг Азидал. Король Азгамара

Дракмир

Последний колдун из Логова Химер бежит, не разбирая дороги, с перекошенным от страха лицом, посеченным встречными ветками, бежит все быстрее, придерживая раненную руку. Если приглядеться, то окажется, что колдун лишь молодой парнишка, только начавший отращивать первые усы.

Долговязый и тощий, с черными глазами слегка навыкате, красивым его точно не назвать. Грязные волосы в беспорядке, под глазом синяк. Причем не в бою синяк получил, химера лягнула на днях, отчего над парнем потешались все кому не лень. Еще вчера это было самым важным в жизни молодого

колдуна, что грезил о величии, прибирая дерьмо химер в вольерах. Но разве сейчас это важно? Когда все, кто смеялся над ним, превратились в то самое дерьмо из костей и крови? И ведь хрен порадуешься...

– Сука, сука, сука-а-а!
– скулит ломаным голоском колдун, продираясь через холодные, голые кусты.
– Почему я, почему?!

– Потому что колдун, - прилетел неожиданно ответ далеко со спины, спокойно так, мирно.

От этого голоса паренек чуть в миг не поседел, рванул вперед пуще прежнего. Не трудно догадаться, куда бежит напуганный прислужник демонов, осталось лишь одно место, где его могут спасти - Гора Хэнъе. К огромному сожалению колдуна, гора возвышается далеко впереди, еле видать из-за верхушек заснеженных деревьев.

Но как бы ни бежал парень, оставляя на голых кустах обрывки черных одежд, каждый раз, когда оборачивался, видел неспешно шагающего за ним мага. Расстояние между ними не желает меняться. Зеленые глаза, эти проклятые, горящие глаза не отпускают его! Сверлят спину взглядом, куда бы не свернул! И это вгоняет парня в еще больший ужас.

Облик мага, что уничтожил такую мощь, как Логово, за считанные минуты, отпечатался в сознании колдуна вечным клеймом. Эти алые одежды, скрывающие несокрушимую сталь, эти глаза, будь они прокляты! И это спокойное лицо со тонкими следами давних шрамов, больше подошедшее бы пожилому, но еще опытному охотнику или воину, которого уже никакая дичь или враг не сможет удивить, будто все повидал, ко всему безразличен.

Колдун зло сжал зубы, когда ветка дерева задела раненную руку, но стоило обогнуть препятствие, как даже боль выветрилась из головы. Маг вдруг оказался прямо перед ним, возвышаясь на добрую голову!

– К-как ты?!..

Ничего больше сказать не успел, пудовый кулак, обернутый в сталь, врезался в живот и сложил пополам тщедушное тельце, отбросив на снег.

Колдун, закашлялся, пытаясь вобрать в легкие воздуха, в отчаянии вскинул руку, замелькали меж черных ногтей искры темной магии, но Лубл за один шаг и движение сломал руку, вывернув запястье так, что любой целитель ужаснется.

– А-а-а!
– завыл колдун, прижимая к груди руку.
– Сука! Моя рука, тварь!

Маг и бровью не повел на оскорбление, смотрит в сторону от врага, будто прислушиваясь.

– Кажется, у меня больше нет времени играть с тобой в догонялки, юный колдун.

Когда взгляд Первого упал на колдуна, тот вздрогнул, побелевшие губы трясутся, пытаясь вымолвить:

– Отпусти, прошу, я ничего не делал, отпусти...

Это немного развеселило мага, но веселье отразилось лишь в чуть дрогнувших уголках губ.

– Других не отпустил,

а тебя, значит, отпущу? Я говорю с тобой только потому, что стало немного скучно. Колдуны здесь никуда не годятся...

– Сраный ублюдок!
– выпалив парень, поняв, что терять уже нечего.
– Гребаные Первые, за что вы так нас ненавидите?! Потому что у нас есть Дар?! Потому что мы тоже можем обрести силу?!

Лубл только хмыкнул на яростные фразы.

– Это вас таким речами здесь кормят?
– маг потирает подбородок, глядя на лежащего врага, как на интересную зверушку.

Колдун попробовал встать, но кованый сапог с хрустом врезался в грудину, снова опрокидывая в снег. Не обращая внимания на стоны, Лубл продолжить говорить:

– Может, мои собратья и ненавидят колдунов, большинство. Но такие старики как я...
– впервые Люб посмотрел прямо в глаза колдуну, одним взглядом выражая, какая он вошь.
– ... презрение, юный колдун, большего вы недостойны.

– Мы тоже люди, мать твою, - выплюнул колдун с кровью и слюной.

Маг плавно присел на корточки, не сводя взгляда глаза в глаза.

– Знаешь, скольких людей было в прошлом, обладающих Даром, но не пробудивших кровь Первых Людей до конца? Таких, как ты, до того как стал колдуном? Сотни, тысячи, каждое поколение, пока их не становилось все меньше и меньше... Разве мы относились к ним с презрением? Нет. Мы их уважали. Потому что все маги, Первые или нет, начинают одинаково. С маленькой искорки Дара, с годами раздувая его в огромное пламя. Трудом, потом и кровью, через ошибки и успехи, сражаясь и отвергая Демонов и лестные посулы богатств, вечной жизни, красоты, быстрого могущества... Все, что имеем, мы обрели трудом и силой духа. Но не вы, колдуны и ведьмы. Отсеченный потенциал Человечества, проданный за чужие страдания.

Первый негромко смеется, качая головой. Паренек открыл рот, но Лубл перебил, продолжая спокойную речь, плавную как ручеек.

– И ты говоришь, что человек? Если ты бросишь в землю семечко, вырастет дерево, полное плодов? Если поселишься в поле, разве урожай не сгниет? Ребенок в твоих руках засмеется? Разве вода в твоем рту имеет чистый вкус природы? Свет Солнца греет тебя?

На такие вопросы колдун молчит в ответ, но упрямо стиснул челюсти, играя желваками. Лублу это не понравилось, маг резко вцепился в челюсть колдуна холодными пальцами, сжал так, что кости заскрипели, приподнял на уровень глаз и цедит презрение прямо в лицо:

– В моих глазах ты не человек. Ты гнойная язва на теле мира, жалкий червь, саранча без цели! Посмотри на себя, твоя суть воняет хуже, чем дерьмо бешеной собаки. Быть уничтоженным из презрения, но не из милости, вот твоя судьба. Всех вас.

Маг разжал пальцы, колдун рухнул как мешок плоти без костей. Лубл брезгливо тряхнул кистью, будто не человека держал, а кусок нечистот.

– Я даже не понимаю, как вы живете, - уже спокойно продолжил Лубл, глядя сверху вниз на колдуна.
– Стань я колдуном, ссал бы в отражение в зеркале каждый раз, как видел.