Маг для финального поединка
Шрифт:
Нежный тяжело вздохнул. Значит, и у судьи рыльце в пушку.
– Я сделаю всё, что смогу. Но у меня нет полномочий. Дело ведёт ФСБ, а наше расследование неофициальное. Спасибо, федералы не возражают.
– Вы согласны, майор, что террористы были голографические?
– Если вы говорите о трёхмёрном кино, то это и есть моя рабочая версия.
– Этим кино отвлекли внимание. Цель - побег подсудимого.
– Снова согласен.
– Стоило это наверняка дорого. А можно было решить вопрос и дешевле, и проще.
–
– Мне больше нравится выражение "оказать материальную помощь", - поправила судья.
– Выражайтесь, как хотите. Так почему не было взятки? Следователя я допрошу чуть позже, а что скажете вы?
– Без протокола?
– Я же сказал, что моё расследование неофициальное. Какие могут быть протоколы?
– Положусь на вашу порядочность. Так вот, ко мне обращался отец подсудимого. О какой сумме шла речь, я вам не скажу, не обессудьте.
– И не нужно. Я в курсе расценок.
– Вместо денег у него оказалась резаная бумага. Даже не "кукла". Просто бумага. Константин Петрович расстроился, но насколько могу судить, ни капли не удивился. Понимаете, что это значит?
– С ним подобное уже происходило, - предположил Нежный.
– У следователя.
– Я тоже именно так и подумала. Но ФСБ в это не поверит. Они будут искать взятку, мою и вашу. Проведут анализ наших доходов и расходов, и сделают интересные выводы, о которых доложат наверх. О взятках в судах и полиции знают все. Но это дело ведут люди, которые занимаются террористами, а не коррупцией. Расследование они проведут, как слон в посудной лавке. Я не взяла денег, неважно, почему, но меня обвинят именно в этом. И вашу систему они тоже прочешут мелким гребешком.
– Не нужно нагнетать напряжение, Ваша Честь. Я всё это отлично понимаю. И моё начальство - тоже. Остаётся ещё слабая надежда, что в побеге замешаны конвоиры, и федералы их расколют. На том и делу конец.
– Конвой - ни при чём.
– Разве вы что-то видели?
– Я видела всё. Федералам я этого, конечно, не сказала.
– Вот как! Я, кстати, удивлён, что они вас отпустили до конца всех допросов.
– Попробовали бы задержать! Я судья, а не кто-то там из публики!
– Тогда расскажите мне, что вы видели. По-прежнему без протокола, естественно.
– Конечно. Только давайте присядем, хотя бы вон там, не хочется говорить стоя. Дело я разбирала очевидное, но только на первый взгляд. Все экспертизы против обвиняемого, причём я специально уточняла - они честные.
– Надо же, - буркнул Нежный.
– Редкий случай. А что не так на второй взгляд?
– Поведение потерпевшей. Она смотрела на него по-доброму, с симпатией, понимаете? Так на насильников не смотрят. Да и врала она, давая показания. А он, когда говорил, что его подставили - нет. Опыт у меня огромный, я такие вещи чувствую. Вот только чувства не перевешивают результатов экспертиз.
– Кроме случаев, когда приносят что-нибудь
– Майор, я бы предпочла не обсуждать этот аспект моей работы.
– Простите, Ваша Честь. Не смог удержаться. Рассказывайте дальше, пожалуйста.
– Когда я закончила оглашать приговор, открылась дверь в коридор, и сюда вошли эти призрачные террористы. Один из них громко произнёс "Во имя Аллаха, великого и милосердного", а потом выпустил очередь в потолок. Оттуда штукатурка посыпалась. Только посыпалась она неправильно.
– Подождите, пожалуйста. Давайте кое-что уточним. Вы уверены, что террорист сказал именно это, а не "Аллах акбар"?
– На память пока не жалуюсь. Это необходимое качество в моей профессии.
– Тогда ещё один вопрос. Он говорил с акцентом? Если да, то с каким именно?
Судья надолго задумалась. Нежный не торопил, давить на свидетеля сейчас нужды не было.
– Знаете, похоже, он сказал эту фразу совсем без акцента, - наконец, сообщила она.
– Понятно. А голос вы запомнили?
– Обычный мужской голос. Может, совсем чуть-чуть повыше, чем у вас.
– В случае чего, опознать по голосу сможете?
– Нет. Совершенно точно нет. Самый обычный голос.
– А внешность?
– Типичные бородатые горцы. Я их не отличу ни от других таких же, ни друг от друга. У них даже рост одинаковый, примерно метр семьдесят. Но зачем вы это спрашиваете? Ведь они не настоящие.
– Если кто-то показал вам трёхмерное кино, то не помешало бы иметь описание актёров, - пояснил майор.
– Или это был мультфильм?
– Не могу сказать. Возможно, очень качественная компьютерная графика.
– Ладно, давайте продолжим, вы остановились на том, что штукатурка посыпалась неправильно. Как это?
– Он стрелял вверх. В смысле, вертикально. Штукатурка должна была посыпаться ему на голову. А она упала на полметра впереди. И при этом на них - ни единой порошиночки. И тут я почувствовала к ним такую ненависть, что готова была их загрызть. А конвойные были вооружены, им зубы применять не понадобилось. Они сразу же открыли огонь по террористам.
– Все четверо одновременно?
– Насколько могу судить, да. Секунды не прошло, а они уже все вели огонь. В этот момент вся моя ненависть куда-то разом испарилась. Сменил её страх, я бы даже сказала, беспредельный ужас. Просто парализующий. Это в прямом смысле слова, я даже пошевелиться не могла. Потому и не легла на пол. Потому и видела всё происходящее. Хотя, наверно, не всё, а почти всё. Дальше не было ничего интересного. Один из призраков извлёк откуда-то гранату, размахнулся, но уронил её, а сам схватился за сердце. Граната упала, чуть-чуть покаталась по полу, и взорвалась с диким грохотом. Вспышки не было совсем, зато всех террористов окутал густой чёрный дым. Когда он развеялся, никого там уже не было. Как и якобы осыпавшейся штукатурки.