Маг-искуситель (CИ)
Шрифт:
— Давай обсудим этот вопрос позже: ты переволновалась и тебе нужно отдохнуть, а вечером поговорим.
— Нет. У меня всего одна просьба.
— Какая?
— Развод. Я хочу начать новую жизнь. Анк-Морхорке, прости, но так больше продолжаться не может.
— Ты хорошо подумала?
— Да. Возьми наши паспорта и сходи к Райну в паспортный стол. Он все сделает, даже без моего присутствия. Пожалуйста, позволь мне изменить свое будущее, — умоляла она.
Анк-Морхорке ничего не ответил.
Силимэри протянула руку и их пальцы соприкоснулись, и затем ее рука плавно опустилась.
—
Вскоре донесся звук металлического скрежета дальних дверей и по бетонному полу застучали сапоги. К решетке подошел Стекалори. Не произнося ни единого слова, он выпустил Анк-Морхорке, и тот ушел, не оглядываясь.
Силимэри огорченно схватилась обеими руками за решетку. Осознавать себя заключенной в камере — мысли не из приятных. Было жутко до мурашек по коже. Перед глазами железные прутья, а где-то далеко в затуманенном сознании мерцала красная звездочка в созвездии воздушного змея.
Шли минуты, часы, в голову лезли мысли, о том, как хорошо должно быть на улице, как поют соловьи в зеленых рощах, как агукает малыш Ластон на руках у веселой и выздоровевшей Венисуэль. Силимэри огорчилась еще сильнее, вспомнив, что ее ППП остался в кармане плаща, и она так и не ответит на письмо Иглесиаса, а ей по непонятным причинам хотелось продолжить переписку и познакомиться с ним ближе.
Ни Хубрарио, ни Стекалори так и не появились. — Может, они забыли обо мне? — размышляла Силимэри, а в камере становилось все темнее. Близилась ночь. Серые стены давили на сознание, и чувство неуверенности, как в завтрашнем дне, так и в прошедших — угнетали. Она съежилась на твердой доске и закрыла глаза, напрягая память, пыталась вспомнить хоть что-то, хоть один обрывочек, сюжетик из прошлого десятилетней давности, но ничего кроме красного гроба ей не приходило на ум. Все остальное словно стерли начисто, стесали как наколку об асфальт. Ни единого намека, ни зацепочки, ничего, что помогло бы разобраться, что же произошло в тот смутный вечер в саду городской учительницы.
Обвинение Ваминеи сильно зацепило Силимэри, но, успокоившись, она все-таки стала размышлять над тем, что ей делать, как выбираться из участка, ведь она не из тех, кто будет сидеть, сложа руки, а еще стала сомневаться, а правильно ли поступила, отдав ключ от камеры хранения Анк-Морхорке. — Он так и не рассказал, как все произошло, а я и не спросила, а Ваминея могла, так же как и Асиртог видеть только «часть айсберга» или намеренно солгать мне. Но для чего? А может, это Анк-Морхорке ей заплатил. Ведь она почему-то десять лет молчала. Анк-Морхорке? — Силимэри произнесла вслух его имя. Подозревать мужа ей не доставляло ни малейшего удовольствия. Только горечь в груди и боль в сердце. — Я все равно узнаю всю правду. Любой ценой докопаюсь, но сниму с себя тяжесть гнетущих мыслей.
Ей так никто и не принес ни подушку, ни одеяло, только стакан невкусного чая, а сон так и сковывал. Зевнув, Силимэри прилегла и подложила под голову руки, прижала ноги к животу и в позе эмбриона уснула крепким сном. Таким крепким, что не услышала, как ее
— Просыпайся, Ревекка Нэдивен, пришел твой звездный час! — приятный голос разбудил Силимэри, и она изумленно распахнула глаза.
— Кто ты? — спросила у незнакомца в черной маске и огляделась по сторонам.
Лес. Над головой синее небо и кроны деревьев, косые линии серебряного дождя и мутное пятно скрытой за тучами луны. Силимэри лежала на мокрой листве. Юбка облепила ноги, блузка не скрывала плотно сидящего лифа и вздымающейся груди. Насквозь мокрая, Силимэри ощущала кожей теплое взволнованное дыхание.
— Я твой друг, не бойся меня, — ответил незнакомец.
— Как ты меня назвал? Ревекка?
— С этой минуты ты Ревекка Нэдивен! Документы на это имя у меня в рюкзаке, как и твои личные вещи из полицейского участка, а также новый костюм лучника, арбалет, колчан со стрелами, парик жгучей брюнетки и профессиональная косметика.
Силимэри приподнялась, упираясь локтем в рыхлую почву, и, все еще не осознав происшедшего, с интересом рассматривала силуэт незнакомца.
— Кто нанял тебя, друг, и почему ты в маске? — она протянула к его лицу руку, но он перехватил ее и легонько сжал сильными, но нежными пальцами.
— У нас вся ночь впереди, успеем наговориться еще. А пока нужно идти. Здесь неподалеку есть хижина лесника. Переждем в ней дождь, согреемся, и я помогу тебе перевоплотиться в новый образ. Утром я посажу тебя на корабль, и ты отправишься на южный полуостров Орошайо с войском императора. И запомни, никто не должен знать, что ты это ты. Запомнила? Никто! Для всех Силимэри Вендинэ сгорела этой ночью в пожаре.
— Как сгорела? В каком пожаре? — Силимэри нахмурила брови, ничего не понимая, — давай на чистоту: я не люблю недомолвок. Здесь и прямо сейчас: кто ты и на кого работаешь? — потребовала она.
— Можешь называть меня Турэлио. Я, так же как и ты, работаю на императора Эруанфалони Великого, но вытащить тебя из тюрьмы — это исключительно мое решение. Доверься мне и ничего не бойся. А сейчас вставай, и вперед! — он помог ей подняться.
— Турэлио?! Мне незнакомо твое имя, — сказала Силимэри и подняла вверх тяжелую юбку, оголив стройные ноги. Незнакомец отвернулся, — О, да ты еще и хорошо воспитан. Что же, это радует.
Завязав подол юбки на узел сбоку, чтобы не мешала при ходьбе, Силимэри сделала шаг вперед.
— Я не знаю, что тебе известно обо мне, Турэлио, но я упертая, как баран, и если ты мне сейчас же не скажешь, почему тебе вздумалось вытаскивать меня из тюрьмы, то тебе и дальше придется нести меня на руках, потому что я не пойду туда, не знаю куда, только потому, что ты так хочешь.
— О небеса, я всегда поражался логике блондинок! — Турэлио говорил с явной улыбкой. Он взял Силимэри за руку, — идем, я по дороге отвечу на все твои вопросы. Я устал тащить тебя на руках! Ты хоть и не тяжелая, но и я ведь не боевой единорог!