Маг крови

Баковец Михаил

Проверка показала, что сразу смерть после попадания кусочка серебра не наступает. От места ранения начинает распространяться гниение, своеобразная гангрена у мёртвой плоти зомби. Чем дальше рана от мозга, тем дольше идёт процесс распада. Дырка в голени приведёт к полному разложению твари через две недели.

– А мы не заморачивались с проверкой и наблюдением, - почесал затылок Палыч.
– А оно вон как вышло.

В самом деле, набрав по сусекам серебряных ювелирных украшений, наши умельцы отлили дроби, которую вставили в несколько охотничьих патронов. Во время одного из выезда в город

сталкеры отстреляли их и по возвращению сообщили, что твари как шли на них, так и шли даже с десятком серебряных горошин в груди и животе.

– Вы нас возьмёте с собой?
– неожиданно спросила Жанна.

Все с удивлением посмотрели на неё.

– А что, можем бросить?
– искренне удивился Сан Палыч.

– Ну... мало ли, - смутилась та.

– Возьмём, конечно. Не звери же мы какие или гады последние.

– Здесь ещё неподалёку есть детский садик интернатовский. Там тоже живые есть. Только к ним не пробиться никак было, - быстро сказала Оля.
– А вы сможете.

– Садик?
– переспросил Палыч.

– Ага. Мы иногда фонариком перемигиваемся. С третьего этажа из туалета видна их крыша и там тоже окошко имеется. Здание всё заросло какими-то лианами, но живые там точно есть.

– Интересно, сколько таких мелких групп в городе ещё выжило?
– присвистнул Витька.
– И сколько в этом садике народу? Мы же не сможем в свои машины всех погрузить, десятка два - это предел.

– Два автобуса в наших гаражах есть, автозак и омоновский, - подсказал Арам.
– Автозак новый совсем, месяц назад пригнали. А у омоновцев он с год примерно, но выезжают нечасто, чаще на пазике старом или буханке пэпэса.

Тут в наших рациях прошипел голос старшего из группы прикрытия, которые в данный момент сдерживали натиск теней и мутантов во дворе отдела полиции:

– Вы скоро? Тут этих тварей во двор всё больше лезет. Теней уже нет, зато мутантов море! Пошевеливайтесь или придётся смазывать пятки салом без ничего!

– Так,- заторопился Сан Палыч, - потом поговорим. Сейчас нужно оружие и боеприпасы перетаскать в наши машины во дворе, потом посмотрим, что там с машинами и уже после всего этого попробуем прорваться к садику...

Прорвались.

Двухэтажное розовое здание под шиферной крышей оказалось опутано сверху до низу гигантским вьюнком. Со всех сторон территорию окружала двух с половиной метровая ограда из толстенных металлических прутьев с четырёхгранными острыми наконечниками на кирпичном фундаменте с кирпичными же столбами. Кроме цветочных клумб и всяческих домиков, фанерных машинок и самолётиков, фигурок сказочных персонажей, рядом с детсадом под самыми окнами росли грядки помидоров, огурцов, тянулись вверх жирные плети картофеля, зеленел редис, щавель и салат.

– Ничего себе тут оранжерея!
– присвистнул кто-то из бойцов.
– Неужели сезон помидорный пошёл?

– Аккуратнее с этими помидорами, странные они какие-то, - хмуро сказал ему Палыч.
– Что-то подсказывает мне, что они и эти лютики-вьюнки одним Мичуриным выращены.

Големы едва справлялись с потоком мутантом и зомби, которые пёрли и пёрли на наши машины. Смрад от внутренностей, свежей крови и вони немытых тел била по сознанию не слабее, чем та же полицейская "резеда".

–

Да где они там?
– в сердцах старшой ударил кулаком по стенке кунга рядом с окошком.
– Оглохли совсем, млина?! Арам, вы с ними когда перемигивались в последний раз?

– Дня три или четыре назад, - ответил тот.
– Может, им сейчас помигать фарами? У нас есть несколько световых сигналов, которые означают, что всё в порядке.

– Днём светить?
– хмыкнул тот.
– Ну-ну.

– Фароискателем в окна посветить, - подсказал я.
– Если там темно, то знаки будет видно на стенах или потолке. И во все окна, тогда наверняка будет.

– И я вылезу, покажусь. Может, форма свою роль сыграет,- предложил новую идею сержант.
– Тут знают, что мигали им с ровэдэ.

– Сиди, - Палыч поморщился, - если они совсем слепые и не видят наклейки на автобусе... о-о, проснулись.

Мы все приникли к маленьким мутным окошкам, пытаясь рассмотреть то, что увидел старшой.

На втором этаже раскрылась окно и там показалась пожилая женщина в тёмно-синем халате или рабочей робе. Она что-то крикнула и замахала руками.

– Ни черта не слышу, - пожаловался тёзка.

Как показалась, так и исчезла.

– И что дальше?
– посмотрел на нас Палыч.

– Скорее всего, они бояться ваших големов, - сказала Жанна.
– Давайте я выйду? И фонариком посвечу. Думаю, они тогда поймут, что мы - это мы.

– Логично, - фыркнул тёзка.

Девушка обожгла его сердитым взглядом.

– Не нужно никуда идти, там они сами вышли... блин, да куда детей-то погнали?!
– скрипнул зубами Палыч, потом скомандовал.
– Все на улицу, прикрываем!

Из дверей детсадика к воротам, напротив которых мы стояли, неровным ручейком быстро потекли дети. Все маленькие и очень маленькие, старше восьми лет я никого не увидел. Совсем крох те, кто покрупнее и посильнее несли на руках по двое или на закорках, другие им помогали поддерживая. И всё это в страшной тишине - ни крика, ни плача, словно, на нас идёт волна... зомби. Живые они, это видно, но, зараза, как зомби, те также молча всё делают.

В середине детской толпы появилась молодая женщина в чёрных брюках от строгого костюма и серо-синей клетчатой рубашке с закатанными рукавами. На руках она несла двух малюток.

В воротах имелась калитка, закрытая на навесной замок и сейчас возле неё столпилась детвора, которая испуганно посматривала на нас. Что удивительно, страха при взглядах на големов почти не было. Незнакомые мужики с оружием вызывали больше опасения, чем роботоподобные создания, лихо разрубающие зомби и мутантов.

– У меня ключ! Я сейчас открою!
– быстро произнесла женщина, оказавшись рядом с калиткой.
– Сейчас... секундочку... Никита, подержи Машу.

Женщина передала ребёнку из левой руки пацану покрупнее, лет семи, и достала из кармана брюк ключ.

– Вы предупредить не могли, что детей выпустите, а?
– накинулся на неё злющий Сан Палыч.

– Мы предупреждали, разве вы не видели в окне женщину?
– удивлённо произнесла она.

От лица старшого можно было прикуривать, а уж как его перекосило, никакой авангардист такое изобразить не сможет на своём полотне.