Маг по случаю

Тимофеев Владимир

– А мальчик?

– Мальчик будет со мной. И если я выберу правильно, то сумею помочь и ему.

– Не соглашайся. Это очень опасно, – прошептала Лариса.

– Я согласен, – кивнул я отшельнику…

** *

Старец умер через четыре часа. А ещё через час в пещеру припёрся его «коллега» и начал качать права.

– Я должен забрать его, – надменно сообщил бритый налысо гость в войлочных «мокасинах».

– Зачем?

– Это старый Цэрин. По заветам гелуг он должен быть похоронен в монастыре.

– Почунту

забирать будете? – кивнул я на лежащего без движения мальчика.

– Да. Он одержим демоном. Демона надо изгнать.

– А как вы будете его изгонять?

– Чужеземец! Ты задаешь слишком много вопросов.

– Просто я очень любопытен, – пожал я плечами. – Хотя, если вам это запрещено и вы боитесь наказания, то можете не отвечать.

– Ищущему просветления бояться нечего, – презрительно бросил гость. – Демона из послушника мы будем изгонять палками. Думаю, сотни ударов хватит.

– А если не хватит?

– Тогда его изгонит огонь.

Я мысленно усмехнулся. Вот тебе и религия мира. Впрочем, Лариса упоминала, что тибетский буддизм отличается от традиционного, секс и насилие в нём могут мирно соседствовать с длительными медитациями и испытаниями духа и тела.

– Знаете, я тут подумал и решил: вам незачем забирать отсюда этих двоих.

– Как это?! – удивился монах.

Похоже, ему и в голову не могло прийти, что какой-то чужак откажется подчиняться представителю древнего монастыря.

– А вот так, – позволил я себе короткий смешок. – Я обещал этим людям, что прочитаю над их телами «Бардо Тхёдол», а свои обещания я привык выполнять.

– Ты сам выбрал, – процедил сквозь зубы монастырский посланец.

Одним движением он скинул с себя накидку и встал в боевую стойку.

Дурак! Если собрался бить, бей сразу, а не придуривайся, шаолинь недоделанный.

«Пчелиные танцы» длились недолго.

Монах несколько раз дёрнул руками, словно решил подтянуться на перекладине, а затем, издав петушиный клич, попытался достать меня в голову лихим уширо маваши.

Глупец! Забыл, что гордыня – такой же грех, как и вспыльчивость.

Опытный и умелый боец никогда не станет задирать ноги в обычной уличной драке. Недооценка противника может обойтись ему слишком дорого, ведь настоящие мастера о своих достижениях не кричат.

Вычурное искусство «маг-цзал» оказалось бессильным перед беспринципностью «боя без правил». Вместо того чтобы скакать по «келье» козлом, дрыгать ногами и демонстрировать эффектные позы а-ля «цветущий лотос» или «пьющий из лужи дракон», я просто шагнул вперёд и без затей врезал придурку по кумполу, сверху-вниз, кулаком, как старый учитель, вбивающие новые знания в башку нерадивого ученика. Не успев завершить разворот, монах рухнул на землю, словно подкошенный. Для верности я ещё пнул его ботинком по рёбрам, потом поднял за шкирку и вышвырнул из пещеры.

– Очухается, побежит за подмогой, – заметила Лара, когда я вернулся.

– Предлагаешь

убить его?

Ведьма пожала плечами: типа решай сам.

Я покачал головой.

– Убивать мы не будем. Это бессмысленно.

– Он пожалуется настоятелю, и сюда прибежит толпа.

– Толпа прибежит в любом случае.

– Нам лучше позже, чем раньше.

– Без разницы.

– Почему?

– Читать мне придётся долго, – я испытующе посмотрел на напарницу. – Ты сможешь не дать им войти, пока я читаю?

Лара вздохнула.

– Ты не поверишь, но я почему-то была уверена, что этим всё и закончится.

– Так сможешь или не сможешь?

– А у меня есть выбор?

– Ты права. Выбора у тебя нет.

– Тогда не тяни и давать читать, а я… – Лариса окинула тоскливым взглядом пещеру. – Терпеть не могу драться с фанатиками.

– Только постарайся без смертоубийства. О’кей?

– Я постараюсь…

Глава 7(3)

Меня и ещё сотню таких же несчастных вели к жертвенному алтарю. Раскалённые добела крючья впивались в спину и плечи. От насквозь промёрзшей земли шёл такой холод, что, казалось, ноги вот-вот рассыплются, словно их окунули в жидкий азот…

Азот? Что такое азот? Я никогда не слышал о нём. Откуда во мне эти мысли?..

Холод снизу и огонь сверху.

Чёрные ямы, ледяные торосы, вздымающиеся тут и там языки пламени, заунывное пение бредущих спереди и сзади погонщиков.

Пепел и снег. Снежная пурга овевает замёрзшие на дороге тела. Капли расплавленного металла прожигают трупы насквозь… Да трупы ли это?

Один из погибших вдруг начинает ворочаться. Подскочившие к нему двое охранников в чёрном тычут в несчастного копьями, а потом насаживают на них истерзанное ранами тело. Лицо убитого и возрожденного для новых страданий похоже на застывшую маску.

Я отворачиваюсь, не в силах смотреть.

Спереди слышен какой-то скрежет.

Две огромных скалы, возникшие неизвестно откуда, начинают сходиться и расходиться на пути скорбной процессии. Они соударяются с оглушительным грохотом. Во все стороны летят искры, пространство вокруг заволакивает металлической пылью. С низкого неба в землю бьют молнии. Едкий кислотный ливень рассеивает тяжёлое облако. Смешанные с ядом пылинки вонзаются в кожу. Крик застревает в горле комком непереносимой боли.

За что? Чем я заслужил эту пытку?

Погонщики выхватывают из толпы несколько человек и швыряют их между скалами.

Истошные вопли, хруст перемалываемых костей, кровавые брызги…

Утолившие голод каменные громады с чавканием втягиваются в разверзшуюся под ногами твердь. Кто-то не успевает вовремя отскочить и падает следом в расщелину. Крик ужаса обрывается на самой высокой ноте. Промороженная земля схлопывается над упавшими. Что с ними, я не знаю и знать не хочу. Моя судьба меня беспокоит больше.