Маг поневоле 2
Шрифт:
Я тяжело вздохнул. Опять придётся Великого призывать. Ужасно не хочется, но выхода другого нет. Не справится мне в Рупертом без помощи своего второго Я. Зато в качестве трофея мешок, что жрец из Твина прихватил достанется, да и мешочек с камушками, что он за пазухой прячет, лишним не будет.
— Пора в путь сбираться, — Отец Руперт внимательно осмотрел мешок со всех сторон и не найдя в нём прорех, удовлетворённо крякнул: — До крепостцы, что на переправе стоит дорога не близкая, а нам до ночи успеть нужно. Это тебе не возле
— Тимоху бы с Дианой покликать, — не обратил я внимания на придвинутый мешок. — Вдруг живы?
Может и живы, — не стал спорить со мной радетель. — Вот только таким манером ты скорее степняков накликаешь или Утвару эту, будь она не ладна. А вой твой с герцогиней, коли и впрямь спастись смогли, тоже к переправе придут. Диана об этой дороге ведает. Дважды в Лош этим путём ездила.
— Ну, тогда пошли, — согласился я с доводами жреца и подхватив Маришку, усадил её себе на плечи.
— Эй! А мешок?
— А то твоя поклажа. — усмехнулся я в ответ. — В дороге каждый свою ношу несёт!
— Мне руки свободные нужны, — попытался отбрехаться жрец. — Вдруг зверь какой наскочит?
— Если из засады наскочит, ты всё равно ничего сделать не успеешь, — пожал плечами я. — А так мешок скинул и встречай зверя своего. А коль тяжело нести, так выброси половину.
— Не тобой кладено, чтобы выкидывать, — проворчал Руперт, взваливая мешок на плечи. — Пошли. Чего уж там.
Шёл жрец, несмотря на тяжёлую ношу, довольно ходко. И примерно через полчаса вывел меня на дорогу, извилистой змейкой рассекающую лес на две части. Дело пошло веселей.
К реке вышли уже к вечеру. Я ссадил Маришку на землю и поведя онемевшими плечами внимательно посмотрел на крепость, расположившуюся на острове как раз напротив меня.
А что. Серьёзно устроились местные паромщики. Толстенные каменные стены под три метра высотой, высоченный донжон посередине, явно немелководная река. В такой крепости можно против целой армии осаду выдержать.
Отец Руперт подошёл к причалу, деревянным квадратом, врезающимся в стену, и резко дёрнул за язычок небольшого колокола, подвешенного на металлической жердине. Над рекой разнёсся гулкий звон.
— Засуетились, — удовлетворённо заметил радетель, кивнув на показавшихся на стенах людей и, кряхтя, уселся на свой мешок. — .
— Теперь только ждать. — пояснил он мне. — Одежду мою они разглядели. Тянуть с паромом не будут.
— А можно мне позвенеть? — сунулась в сторону колокола Маришка. — Всю дорогу по переправы она сидела тише мыши, явно боясь жреца, но тут не утерпела. Слишком соблазн был велик!
— А звени, — залихватски махнул рукой тот. — Может поторопятся, дети вопящих, — и перевёл взгляд на меня. — А то умаялся я в дороге.
Девочка радостно подскочила к колоколу.
— Что
— Меня не пограбят, — отмахнулся Руперт в ответ. — С Храмом поссориться побоятся. Да и гарнизон тут твинским герцогом поставленный стоит.
— Но твинского герцогства больше нет.
— А они о том откуда знают? — иронично поинтересовался радетель. — Не думаю, что кроме нас кто-то из города вырвался. Да и выбора у нас нет. Скоро смеркаться начнём, а иного места, где укрыться от зверья можно, за десяток вёрст не найдёшь.
— Значит и говорить больше об этом не стоит. Что будет, то будет, — резюмировал я, наблюдая за отчалившим от крепости паромом. — Хватит трезвонить, сестрёнка, а то дяди, что к нам плывут, рассердится могут.
— Ты главное больше помалкивай, — решил предупредить меня жрец, вставая с мешка. — Магов здесь не любят.
— А где их любят? — пожал я плечами.
Радетель лишь хрипло засмеялся в ответ.
— Я десятник Инвар, — вышел вперёд пожилой седоусый воин в поношенном доспехе. — Здравия тебе, всеблагой отец, — поклонился он радетелю.
— Отец Руперт, брат-эконом братства Троих в великом герцогстве Твинском., — солидно представился мой спутник.
Воин поклонился ещё раз, более почтительно. Затем развернулся в мою сторону.
— Ушлёпок. — покосился Инвар, на засиявшие за поясом наручи. — Подорожная есть? — поднял он на меня искрящиеся презрением глаза.
— Он сопровождает меня, — небрежно махнул рукой отец Руперт и протянул Инвару свёрнутый в трубочку свиток. — Вот подорожная.
Я мысленно присвистнул, продолжая поражаться основательности своего спутника. Он даже моей подорожной в своих спешных сборах озаботится успел.
— Вашего слова достаточно, всеблагой отец, — покачал головой десятник. Жрец молча убрал свиток обратно, спрятав в складках своего платья.
— А девочка?
— Моя племянница, — прервал очередной вопрос воя отец-эконом и, уже не скрывая недовольства в голосе, спросил: — Может всё-таки переправимся на остров, Инвар? Путь был нелёгким, и я устал.
— Конечно, всеблагой отец, — засуетился вой и махнул приглашающе рукой.
Гася внутри себя странную тревогу, я взошёл на паром.
— Тебя как, звать?
Гонда, вольготно расположившись в кресле, отпил из кубка, не сводя глаз со стоящего перед ним юноши.
— Гельберт, господине.
— Родители есть?
— Сирота я, господине, — скорчил скорбную физиономию юноша. — Вот при кухне подъедаюсь.
— Гельберт значит, — хранитель сферы с треском проставил кубок на стол и, лениво потянувшись, подошёл к поварёнку вплотную. — Жить хочешь, Гельберт? Да так жить, чтобы в кармане всегда монеты звенели?