Маг-практикант
Шрифт:
Ореол сопровождает мага с первых дней жизни, однако сам «рождается» в тот момент, когда его впервые наполняют силой. С моим это случилось, когда мне было пять лет: я уже рассказывал про дом дяди в лесу, озорных и надменных кузенов, домик на дереве, куда можно забраться только по канату… И про то, как папа взял меня за руку…
— Раз так, — голос Фукса отвлек от воспоминаний, — то я готов. Если я умру как маг, то… умру и сам. Слишком многое я потерял в последнее время. И еще одного лишения просто не переживу.
— Я знаю, Фукс. Прости,
Несмотря на сказанное, уверенности я не чувствовал. И весь день только и думал об испытании, уготованном моему первому ученику. Я занимался обычными делами: чистил и доил животных, убирался в стойлах, закладывал корма… Но при этом раз за разом прокручивал в памяти свою первую самостоятельную напитку Ореола. От и до, обращая внимание на каждую деталь.
Страх за Фукса креп с каждым часом. Успокаивало одно: он взрослый разумный человек, к тому же, чего греха таить, многого боится. Значит, будет осторожен.
День пролетел незаметно, и как только скотники разбрелись по баракам, мы с Фуксом встретились на нашей «тренировочной базе» — в недостроенном коровнике. Ореол моего ученика был пуст, сам он пытался изобразить стопроцентную готовность действовать, тщательно скрывая волнение. Я тоже волновался — и не подавать виду было очень сложно.
— Ну что, Фукс, — спросил я, зажигая пару световых сфер, — ты готов?
Скотник кивнул с сосредоточенным видом. Мы присели на пол, и я стал объяснять, что и как ему следует делать. Спустя десять минут Фукс заверил, что все понял, и закрыл глаза.
«Начали…» — я сжал зубы до боли в желваках, наблюдая за ним.
Хуже всего было то, что и «путь» к ядру, и все остальное требовали от Фукса предельной концентрации. В итоге мне оставалось лишь гадать: получается ли у него? что он чувствует? на каком этапе находится? И так далее. Отвлекать его я не мог — иначе все пойдет насмарку. Оставалось лишь наблюдать за его лицом, используя скупую мимику Фукса в качестве единственного ориентира.
Тот старался. Изо всех сил. Я видел это по крупным каплям пота, по вздрагивающим бровям и губам, неровному дыханию с хрипотцой. Глаза под сомкнутыми веками беспрестанно двигались. Сейчас мой первый ученик боролся с самим Аве-Лларом…
«Давай, Фукс, — мысленно повторял я, чувствуя, что тоже потею, напряженный до предела. — Ты сможешь».
Неожиданно Фукс вздрогнул. Сморщился от боли. Из левой ноздри потекла кровь.
— Фукс? — осторожно произнес я, понимая: что-то идет не так.
Скотник тем временем затрясся и засопел. Тяжело, с присвистом. Кровотечение усиливалось, темные капли срывались с дрожащего подбородка.
— Фукс, возвращайся!.. — как можно тверже произнес я и дотронулся до плеча скотника.
Тот выгнулся до хруста в спине. Захрипел и забился, плюясь розовой пеной. Понимая,
— Фукс… — я отпустил плечи своего ученика и приготовился применить магию.
Фукс продолжал выть и дергаться. Лицо его побледнело. Вены на висках взбухли настолько, что, казалось, могли лопнуть в любое мгновение. Кровь продолжала хлестать из носа. Хлопья пены разлетались во все стороны. Скрюченные пальцы яростно скребли доски, загоняя под ногти занозы. В воздухе разливалась вонь мочи и испражнений.
Закончилось все так же внезапно, как и началось. Фукс просто замер, перестав дышать. До смерти напуганный, я приложил ладонь груди скотника и обнаружил, что его сердце не бьется.
Глава 22
Той страшной ночью я тысячи раз поблагодарил профессора Громова за то, что он пару лет назад надоумил меня отучиться на курсах оказания первой медицинской помощи с использованием магии. Именно это и помогло мне вытащить Фукса.
Первым делом я «завел» его сердце. Далеко не сразу — для этого понадобилось пять магических импульсов. И когда я наконец почувствовал под ладонью слабые толчки в груди Фукса, то едва не расплакался.
Но поддаваться эмоциям было рано: я сделал лишь первый необходимый шаг к спасению ученика. При этом я не знал, что именно произошло с Фуксом, какие повреждения тот получил. Он вполне мог сжечь собственную нервную систему или Ореол, потерять память, погибнуть в самом скором времени из-за внезапно загустевшей крови или лопнувшего сосуда…
В итоге я просидел над бесчувственным Фуксом не меньше трех часов, почти беспрерывно вливая в него силу, «обшаривая» его организм в поисках проблемы и молясь, чтобы все было хорошо.
Он пришел в себя с рассветом. Застонал, закашлялся. Открыл глаза и приподнял голову, растерянно глядя на меня.
— Привет, Фукс, — я заставил себя улыбнуться. — Как ты?
— Голова болит, — просипел мой ученик. — И пить очень хочется. И… — он прервался, втянул носом воздух, — воняет еще…
В следующую секунду Фукс понял, что было причиной неприятного запаха, и его лицо потемнело от стыда.
— Прости, Арт, — выдавил он. — Я… Я очень тебя подвел. Мне так стыдно…
Он всхлипнул, и я понял, что тоже вот-вот дам волю слезам. Никогда прежде, даже после телепортации, мне не было так страшно, как в последние три часа. Только что чуть не умер человек, которым я очень дорожил. На моих глазах… По моей вине… Я прекрасно осознавал: то, что мне удалось спасти его, — чудо. Возможно, я использовал единственный шанс из тысячи, и мысли о том, что Фукс мог не очнуться, приводили в ужас.
Мой ученик все-таки расплакался. Почти бесшумно, прерывисто втягивая воздух и вздрагивая плечами. Он чувствовал себя виноватым передо мной, и от этого на душе становилось еще поганее.