Маг с изъяном
Шрифт:
Об этом даже в книжках писалось – Илар читал. О том, как какой-нибудь дворянский сын в компании друзей развлекался в заведении, имеющем дурную славу. Обычно после этого он защищал прекрасную даму, за каким-то хреном бродящую по улицам в районе вертепа, – романтическая история, как же без нее? И так сразу любовь, отношения – естественно, заканчивающиеся дурно в разных вариациях. То дама топится, а мужчина отправляется на войну, то его отправят на плаху за то, что сорвал пыльцу девственности у невинной девицы, а она потом намочит свой платочек в крови возлюбленного и хранит его всю жизнь, тихо угасая без любви в башне замка.
Истории столько
Так что Илар был уже вооружен здоровой долей цинизма и знаниями реалий этой жизни и не ждал от нее ничего неожиданного и особо приятного. Кроме металлических кружочков, конечно. Они давали в этом мире настоящую свободу. Доказано.
Трактир был заполнен наполовину. В одном углу клубилась стайка девиц известной профессии. Они мало чем отличались от подобных девиц, встреченных Иларом в своей долгой дороге, если только неким налетом столичной спеси да ценами – здешние шлюхи дороже раза в полтора.
Множество столов еще пустовало. Они заполнятся, когда разойдется городская стража, сменившись с постов, а еще когда купцы закроют лавки и толстые мешочки зазвенят у них на поясах. Тогда – как пройти мимо заведения, ласково подмигивающего из окна масляным фонарем, зазывающего запахами пирогов и рагу, визгом продажных девиц и звоном струн музыкантов? Баллады, исполняемые музыкантами, открывали перед слушателями придуманный мир, где все женщины прекрасны и верны, мужчины мужественны, сильны, щедры, и можно было не думать о том, что дома ждет стая стервятников – постылая сварливая жена и орава плохо воспитанных, грубых и жадных детей.
На небольшой сцене уже сидел один из музыкантов, крепкий с хмурым взором мужчина лет сорока. Глядя в пространство, он извлекал звуки из разбитого, видавшего виды далира, исцарапанного и потертого. Похоже, этот инструмент служил еще и булавой в многочисленных кабацких разборках, и данное обстоятельство не пошло ему на пользу.
Старые струны дребезжали, тело несчастного далира вибрировало, кричало, будто его пытали. Илар искренне пожалел инструмент, ведь кто-то с любовью изготавливал далир, мечтая, чтобы тот прославил своего хозяина по всей империи, или, может, просто радовался результатам своего труда, ласково покрывая крутые бока липким пахучим лаком, дающим чистые звуки инструменту. И что стало?
Илар и Даран присели недалеко от сцены за свободный стол, решив немного понаблюдать, как и что тут происходит. Сразу бросилось в глаза – вблизи играющего музыканта много свободных мест. Люди будто инстинктивно удалялись от сцены, не желая приближаться к плохой музыке.
Музыкант сосредоточенно, как маньяк, продолжал рвать струны, а потом запел – неожиданно приятным, сильным голосом. Тогда Илар понял, почему его держат в заведении. Голос мужчины летел, был сильным, вибрирующим, и несколько посетителей, видимо впервые услышавших этого певца, удивленно подняли головы, как и Илар с Дараном. Забылась и плохая игра на далире, люди прислушивались к словам баллады, зал стихал, а когда песня закончилась, стали хлопать в ладоши и кидать монетки – не так много, как обычно кидали Илару, но вполне прилично.
– Он поет лучше, чем я! – тихо шепнул Илар. – Голосище какой – слышал?
– Слышал. И что? Пошел он! Ты лучше всех, господин! Давай теперь ты! – нетерпеливо пробормотал
Илар, слегка волнуясь, достал драгоценный далир, подмигнул Дарану и начал тихо перебирать струны. Шум в зале сразу затих – как обрезало. Гробовое молчание – так можно назвать наступившую в зале тишину.
Илар наигрывал все громче, громче, потом запел – ту самую балладу, которую некогда придумал в дороге. Народ слушал, отставив тарелки, боясь стукнуть вилкой или ножом. Из кухни высунулись повара, привлеченные чарующей музыкой, замер и местный музыкант, поднеся глиняную кружку к губам. Но Илар ничего этого не видел и не слышал. Он ушел в музыку, растворился в ней. Он видел все, о чем пел, он чувствовал за всех людей, о которых пел, и все эти чувства, эмоции передавались окружающим, так что многие начали плакать, утирая слезы.
Песня закончилась, но Илар не остановился – тут же, с ходу он начал наигрывать знакомую, навязшую в зубах «Желтоклювую птичку». Настроение толпы мгновенно сменилось на противоположное – они смеялись, притопывали, подскакивали на месте, затем пустились в пляс, подхватив развеселых девиц, размазывающих раскраску по мокрым от переживаний лицам. Илар давно заметил – шлюхи очень чувствительны и сентиментальны. Но… прижимисты. Не спешат расставаться с монетками. Но их и можно понять – при такой-то работе…
Вокруг Илара все кружилось, все вертелось, мелькали люди, банты, юбки, мужские и женские зады, женщины визжали, мужчины залихватски свистели, а когда песня закончилась, долго не могли успокоиться, расходясь по местам и поглядывая на своих партнерш жадным взглядом. Илар заметил, что после танца несколько пар тут же поднялись наверх – работа пошла, вечер переставал быть скучным.
Денег насыпали вполне недурно, а вечер ведь только начался. Даран мгновенно собрал все монетки, не упустив ни одной и отогнав трактирного мальчишку, попытавшегося уцепить монетку за помощь – как он сам когда-то. Заявил, что как-нибудь без сопливых обойдется. Илар хихикнул про себя – и правда, под носом мальчугана торчала здоровенная зеленая сопля, часть которой уже была размазана по щеке. Илара даже слегка перекосило от отвращения – ничего не поделаешь, воспитание, дворянская кровь!
Подошел хозяин, довольно кивнул и предложил продолжать в том же духе, сказав, что, пока Илара не было, не сдали ни одной комнатки для девок и клиентов и что пусть налегает на любовные песенки – они лучше возбуждают аппетит клиентов во всех отношениях. Илар пообещал налегать, и хозяин степенно удалился, всем своим видом напоминая купеческий корабль, перегруженный выше положенного, пузатый и перекошенный на морском ветру.
Неожиданно подсел давешний музыкант. Он довольно враждебно посмотрел в глаза Илару и прямо спросил:
– Пришел выжить нас из дела? Хозяин говорил: ты придешь, и мы увидим, что такое настоящий музыкант. Совесть у тебя есть?
Илар слегка задумался – он считал, что, хотя такое понятие, как «совесть», довольно эфемерно и зависит от многих обстоятельств, она, эта самая совесть, у Илара есть. И в данном случае его совесть никак не пострадала. О чем он не преминул сообщить своему конкуренту-коллеге.
– Конечно, чего страдать твоей совести, когда ты забираешь наши деньги, оставляя нас без куска хлеба! Куда нам идти? Что делать? Я работаю здесь уже три года, меня все знают. А ты кто такой? Выскочка! Самозванец, ловко бренчащий на своем далире!