Маг
Шрифт:
Компания поддержала его, и все шутливо принялись умолять Мари не относиться столь жестокосердно к румяному лысому художнику.
– О, нет-нет! Я люблю вас, месье Уоррен, – смеясь отвечала официантка, – но и всех остальных – тоже!
И убежала вниз передать заказ Уоррена, сопровождаемая взрывами смеха.
– На днях «Шьен Нуар» оказался свидетелем драмы, – сказала Сюзи. – Мари порвала отношения со своим любовником, официантом из «Лавеню», и не желала мириться. Тот дождался свободного вечера, явился в нижний зал и заказал себе обед. Конечно, ей пришлось обслуживать, и, когда она приносила
– Она просто залила нас слезами, – прервал Сюзи толстоносый юноша с тщательно приглаженными волосами. – Рыдала в течение всего ужина, и наша еда была пересоленной от ее слез. Мы убеждали Мари не сдаваться; если бы не наше влияние, она бы к нему вернулась, а он ее бьет.
Мари появилась вновь. На ее лице не было заметно и следочка недавней драмы. Приняла заказ мисс Бойд. Сюзи опять завладела вниманием Артура.
– А теперь взгляните на человека, сидящего рядом с мистером Уорреном.
Артур увидел высокого мужчину с резкими чертами лица, взлохмаченными черными волосами и косматыми черными усами.
– Это некий мистер О'Брайн, являющий собой пример того, что сила воли и целеустремленность еще не могут создать художника. Он неудачник и сознает это, поэтому душа его истерзана завистью. Если вы согласитесь послушать его, он разделает под орех всех великих художников. Никому не прощает успеха и никогда ни в ком не признает таланта, пока человек не умрет и не будет надежно похоронен.
– Приятная, должно быть, личность, ничего не скажешь, – ответил Артур. – А кто вон та полная пожилая леди в экстравагантной шляпке, что сидит возле О'Брайна?
– Это матушка мадам Руж, той маленькой блондинки, что сидит рядом с ней. Она любовница Ружа, делающего все иллюстраций для «Ля Семэн». Сначала меня шокировало, что старая дама называет его зятьком, одновременно афишируя свои отношения с мужем собственной дочери, но теперь это кажется мне вполне естественным.
Мать мадам Руж сохранила остатки былой красоты; она сидела очень прямо, держа ножку цыпленка жестом, преисполненным достоинства. Артур отвел глаза, так как, встретив его взгляд, она одарила его кокетливой улыбкой. Месье Руж походил больше на преуспевающего бизнесмена, нежели на художника; он вел с О'Брайном, в совершенстве владевшим французским, спор о достоинствах Сезанна. Для одного Сезанн был великим мастером, для другого – дерзким шарлатаном. Каждый горячо отстаивал свое мнение, словно бесконечное повторение одних и тех же доводов делало их аргументы более убедительными.
– Рядом со мной сидит мадам Мейер, – продолжала шептать Сюзи. – Она служила гувернанткой в Польше, но была слишком красива для такой деятельности и теперь живет с художником-пейзажистом, что сидит по левую руку от нее.
Артур взглянул на пейзажиста и увидел чисто выбрито го, элегантно одетого, красивого мужчину с копной седых курчавых волос. Речь и манеры Мейера напоминали романтический стиль тридцатых годов прошлого века. Говорил он легко и свободно, но вещал не более чем обще известные истины. Жизнерадостная миниатюрная леди, разделявшая с ним судьбу, внимала его речам с восхищением, которое явно льстило художнику.
Мисс Бойд уже описала Артуру всех,
У мистера Клэйсона был красный нос и нудная привычка произносить торжественные речи. Своими поблескивающими глазами, красными щеками и светлой остроконечной бородкой он напоминал известный автопортрет Франса Хальса, однако туалет Клэйсона был точной копией тех одежд, в которых карикатуристы изображали в юмористических журналах современных французских модников. Он даже по-английски говорил с французским акцентом.
Едва мисс Бонд начала оживленно перемывать ему косточки, как дверь широко распахнулась, и в комнате появился высокорослый и толстый господин. Театральным жестом он сбросил с себя плащ.
– Мари, освободи меня от этого пончо. И повесь мое сомбреро на подходящий крючок.
Говорил он на отвратительном французском, но слова были столь высокопарны, что все рассмеялись.
– Этого я не знаю, – сказала Сюзи.
– Зато я знаю, по крайней мере, визуально, – ответил Артур.
Он потянулся к доктору Поро, сидевшему напротив. Доктор преспокойно наслаждался своим ужином и с удовольствием прислушивался к глупостям, доносившимся до него.
– Это, кажется, ваш маг?
– Оливер Хаддо! – воскликнул доктор Поро, слегка удивленный его приходом.
Великан еще торчал у дверей, и все взоры были устремлены на него. Он напустил на себя важность и несколько минут стоял, не шевелясь.
– У вас такой вид, Хаддо, будто вы позируете для картины, – просипел Уоррен.
– Он не мог бы выглядеть иначе, если бы даже захотел, – рассмеялся Клэйсон.
Оливер Хаддо медленно перевел взгляд на художника.
– Прискорбно видеть, о превосходный Уоррен, что выдержанная влага аперитива помутила ваши ясные очи.
– Вы собираетесь сказать, что я пьян, сэр?
– Говоря кратко, но выразительно – пьяны. Художник с нарочитым возмущением опустился в свое кресло, словно сраженный ударом, а Хаддо пристально взглянул на Клэйсона.
– Сколько раз я объяснял вам, о Клэйсон, что явный недостаток образования мешает вам проявить тот блеск остроумия, к которому вы стремитесь.
На мгновение Оливер Хаддо снова принял свою эффектную позу, Сюзи с улыбкой смотрела на него. Он был очень-крупно сложен, футов шести ростом, но самой заметной чертой в нем была тучность. Внушительных размеров живот, большое и мясистое лицо. Своей надменностью он на поминал портрет Дель Борро кисти Веласкеса, на его лице играла та же презрительная улыбка. Он подошел и поздоровался с доктором Поро.