Магадемия номер три
Шрифт:
— Разумеется, — пожала плечами Гмерреда. — Как и везде.
— И сколько детей там занималось?
— С десяток, но дар был только у троих. Остальным было просто интересно.
— А школа у вас одна на городок. Сколько там у вас народу живёт? Тысяч десять-пятнадцать?
— Зато у нас много шаманов, — чуточку обиделась девушка. — У меня самой мама — шаман и она не одна такая.
— Шаманство — не магия, — нетерпеливо отмёл возражения ректор и снова нетерпеливо забегал из угла в угол.
— Но результат-то схожий.
— Гмерреда! — Варрик аж остановился. — Давайте я вам в следующий раз объясню отличие
Гмерреда действительно никогда не задавалась вопросом о количестве магов и была несколько удивлена расчётами шефа.
— Итак, нас мало. Существуют различные теории, разрабатываются методики увеличения силы, но факт остаётся фактом. И именно потому, что нас мало, мы держимся вместе. Не влезаем в политику без крайней необходимости и не отдаём своих. Если приходится — сами разбираемся. Много веков всё было просто замечательно, но в последние лет… двадцать, наверное, по мирам стал бродить слушок, что это мы сами не даём увеличиваться числу магов. Дескать, боимся конкурентов. Тормозим развитие, специально плохо учим. А есть ещё замечательный вариант — забираем силу у абитуриентов во время вступительных экзаменов. Этот особенно популярен у провалившихся на испытаниях.
— Ну да, слышала я что-то такое, — согласилась Гмерреда. — Чушь несусветная.
— Чушь. И мелочь. Но очень… показательная. И таких мелочей стало слишком много. На этом фоне жалобы на недоступность магического образования и предложения закрыть Магадемию, а вместо неё основать по университету магии чуть ли не в каждом провинциальном королевстве выглядят даже разумно.
— И что из этого выйдет? Много-много недомагов?
— Я всегда знал, что у вас с мозгами всё в порядке, — осклабился ректор. — Вот именно! Нападки на Магадемию нелепы и притянуты за уши, но ассамблея Треугольника почему-то считает иначе. Причём, мы проверяли всех! Никакого воздействия, никаких посторонних заклятий, ничего. И при этом разумные существа, прожжёные политики, опытные профессионалы на прямые вопросы мямлят всякие нелепости, а собравшись вместе снова и снова принимают, по меньшей мере, странные решения. Совет архимагистров очень обеспокоен. Никто не понимает, что происходит и кому всё это выгодно.
— Э… шеф, вы что, хотите, чтобы я нашла отгадку? — опешила Гмерреда.
— А что, слабо?
— Ну, если вы так ставите вопрос…
— Я ставлю ящик «Лунной радуги».
— Э, нет! Вино и прогулка на радужном драконе!
— То есть… На мне?
— Именно на вас.
— А, где наша не пропадала! Договорились.
Они торжественно пожали друг другу руки и, за неимением свидетелей, разбили сами. Но если бы Варрик фон Баррик знал, к чему приведёт его желание хоть кому-нибудь пожаловаться и шутливый спор…
9. Комиссия. День первый
18 хмурня года 1534 от объединения Миров Треугольника
Поглазеть на явление комиссии народу Гмерреда не успела. Была занята. Прятала секретное оружие. Вообще-то не так давно работающая в Магадемии секретарь-психолог была уверена,
Необычной формы голем, был похож на самый обыкновенный ящик. Чем он начинён, Гмерреда даже не пыталась узнать, хотя работала на нём регулярно. Сей волшебный агрегат поглощал постоянно присылаемые в Магадемию инструкции, правила и образцы учебных планов с завидным аппетитом, а потом переводил шедевры канцеляризма на общепонятный язык. Больше того, наевшись инструкций, агрегат выдавал на гора уже заполненные бумажки, строго соответствующие постоянно меняющимся правилам и освобождая преподавателей от множества часов пустой писанины. Он даже почерк каждого конкретного учителя имитировал, если образец заранее дать.
Гмерреда задвинула обсидиановый куб в кладовку и накрыла для верности покрывалом. Не дай пресветлый, какой-нибудь любопытный проверяющий увидит. Магадемия же немедленно лишится серьёзного преимущества в борьбе с комиссиями.
К тому времени, как чёрный ящик был надёжно припрятан, комиссия уже была в кабинете ректора. Ворвавшись в приёмную, запыхавшаяся Гмерреда резко затормозила, услышав из-за в кои веки приоткрытой дверью незнакомые голоса. Больше того, оставшаяся между дверью и косяком щель позволяла девушке со своего рабочего места наблюдать за посетителями. По кусочкам и со спины, но ведь и это немало.
Гмерреда тихо скользнула за стол, взяла в руки какую-то бумажку, приняла сосредоточенный вид и прислушалась. Поспела она почти к началу разговора.
— Видеть вас — большая честь, Тривия. Не ожидал, что из-за столь пустякового случая, нас навестите именно вы.
— Я ещё и Защитница Детей, если ты не в курсе, ящерица.
Мелодичный голос дамы, устроившейся в удобном кресле напротив ректора, к немалому удивлению Гмерреды, был исполнен презрительной скуки. Нет, ящерицей Варрика и сама Гмерреда, бывало, называла, но исключительно мысленно и только когда доводил. Посетительницу же он явно довести успеть не мог, значит ей не нравился то ли сам ректор, то ли весь его род.
Голос радужного дракона не изменился. Ну разве что капельку похолодел.
— Всегда восхищался вашей разносторонностью, Госпожа Луны. И чем же Магадемия привлекла ваше внимание? По-вашему наших детей надо защищать? От кого?
— Понадобится, защитим от кого угодно, — заверила дама. — Пока же, мы прибыли с самой обычной проверкой.
— Обычной?
Ректора Гмерреда не видела, но вполне представляла скептически взметнувшуюся бровь и кривоватую ухмылку. Именно так фон Баррик выглядел, когда пойманный на горячем адепт уверял, что это ведро эктоплазмы он вот только что нашёл посреди коридора и намеревался вернуть в лабораторию.
— Обычной! — поставила точку в неначавшейся пикировке посетительница. — Перейдём к делу.
И они перешли. Кто в бухгалтерию, кто в классы, кто в общежитие, кто в учительскую. Сопровождающих ректор вызывал сам, так что Гмерреде ничего не оставалось, кроме как с умным видом изучать бумаги, исподтишка разглядывая разбредающуюся комиссию. Последней ушла величественная дама, к удивлению Гмерреды оказавшаяся чистокровным человеком. Или казавшаяся. Обыкновенная такая тётка в строгом костюме мышиного цвета. Она от сопровождения отказалась, заявив, что обойдётся сама.