МагАкадемия. Истинная последнего дракона
Шрифт:
До первого этажа добралась без приключений – быстро прошагала несколько пустых лестничных пролётов, пялясь на лепные статуи, на портреты незнакомых людей и эльфов с заострёнными оттопыренными ушами; на потолок, оформленный живописной мозаикой, на кованые люстры и фонари.
Обалдеть. Будто вокруг – ожившая сказка.
Нужная дверь с надписью «Комендант женской половины Факультета тёмной магии» нашлась легко. Я лишь успела занести руку, чтобы постучаться, как дверь распахнулась, являя высокую пышнотелую особу.
– О, Мантиса, наконец-то, – расплылась в улыбке комендантша, даже не думая пропускать меня внутрь.
Кстати,
– Ваши вещи будут незамедлительно перемещены в тринадцатый номер. Второй этаж, налево по коридору последняя дверь.
– Спасибо, – сказала я, радуясь, что не пришлось задавать вопросы.
Сэнтия Риминна вздёрнула тонкие брови, явно удивляясь моему энтузиазму, снова «мило» улыбнулась и, протянув тонкий ключик на серебристой цепочке, добавила:
– Приходите на новое место после занятий. На завтрак вы опоздали, потрудитесь не опоздать на первую пару.
Ага, значит, занятия сдвоенные. Жаль неизвестно, сколько идут – эту информацию Мантиса тоже посчитала лишней. Почему она не скинула всё, что может пригодиться? А ещё очень интересно, когда она собирается вернуть меня домой? И где сейчас моё тело?
Задумавшись об этом – лучше поздно, чем никогда – я вышла из общежития и направилась в сторону учебных корпусов. Надеюсь, учебных… Синеглазая магичка вообще не стала заморачиваться на том, чтобы обеспечить засланку в свой мир знаниями, которые касались бытовых вопросов.
Выйдя на улицу, я попала на тропинку, которая спустя несколько минут допетляла до аллеи, видневшейся из окна. Ну и куда дальше? Недолго думая, направилась прямиком к мрачному зданию, решив почему-то, будто это и есть учебный корпус. Редкие встречные студенты не обращали на меня никакого внимания, шагали быстро и целеустремлённо, кто куда. Вероятно, такие же опаздуны.
Внутри здания было прохладно – значительно прохладнее, чем на улице или в общежитии – голые руки и ноги сразу продрогли, покрывшись гусиной кожей. Громадный тёмный холл с гигантской бронзовой люстрой на сотни рожков и безмолвными статуями выточенных из камня рыцарей ничем не напоминал наш университетский – ни тебе досок с объявлениями, ни дверей с надписями, ни словоохотливых охранников.
Ничего и никого.
И куда идти?
Поразмыслив немного, выбрала центральную лестницу и отправилась наверх. Позже я пыталась найти логику в своих действиях, но логики там не завалялось ни на грош – то ли чистая случайность, то ли вмешалось вездесущее и всезнающее провидение…
Ступени были высокие и жутко неудобные, так что взбиралась я медленно, то и дело чертыхаясь про себя. Когда доползла до половины второго лестничного пролёта, распахнулась самая крайняя дверь, и оттуда вышел сурового вида брюнет лет тридцати. На однотонном чёрном одеянии сверкали бриллиантовые пуговицы, напоминая яркие ночные звёзды. Из-под жилетки виднелись острые края воротничка рубашки, а сверху – длинный бархатный сюртук. Лестница была очень широкой, но мужчина отыскал меня взглядом и целенаправленно двинулся в мою сторону. Тяжёлые чёрные ботинки легко и неслышно ступали по каменному полу, да и спускался он как-то очень уж плавно, будто не ощущал никакого неудобства из-за высоченных ступеней.
У незнакомца были удивительные глаза
– Мантиса?
В звуке спокойного глубокого голоса мне почудилось разочарование.
Этот голос вошёл в уши и взорвался где-то в самой глубине сердца, распространив по телу автострады электрических мурашек. На миг я впала в непонятное забытье, а когда вновь осознала себя, увидела, что декан продолжает пялится на меня, словно ожившее каменное изваяние. Его взгляд был холоднее верхушки антарктического айсберга, но на долю секунды в нём промелькнула тень недоумения пополам с печальным скепсисом.
– Что же, если сумели войти, извольте присоединиться.
Сказав непонятную фразу, Вэлфорд эль Сэндо сделал рукой приглашающий жест. Штурм лестницы продолжился, но почему-то теперь давался на порядок легче.
Мужчина шагал следом, и его присутствие ощущалось совершенно нелепым образом – время от времени я чувствовала, как он мягко касается то пальцев моей руки, то затылка, то… сердца. И вроде бы ясно, что подобное невозможно, но я шла, затаив дыхание, и дрожащие от напряжения нервы заставляли поминутно вздрагивать и оглядываться, хотя смотреть на пронизывающий взгляд декана было тем ещё удовольствием.
Беспрестанные атаки закончились, лишь когда мы достигли железной двери, которая была сплошь расписана витиеватыми металлическими узорами, символами и буквами. Дверь неслышно распахнулась, явив просторную круглую аудиторию. Многочисленные скамейки, расположенные ярусами друг над другом, были пусты, лишь на самой нижней, словно вороны на жёрдочках, сидели двое мужчин в блестящих чёрных мантиях. За деревянной трибуной стояла хмурая темноволосая женщина в строгом белом платье с воротничком-стойкой, а справа от входа, возле заваленного бумагами стола торчал сгорбленный старик с пером в руке.
– Это студентка моего факультета.
В гробовой тишине голос декана прозвучал зловеще, и члены немногочисленного собрания, разумеется, немедленно повернулись ко мне.
Глава 2
– Как вы вошли в Храм карающей длани правосудия? – обвиняющим тоном вопросила женщина.
Все присутствующие взирали на меня с претенциозными минами, включая огромный портрет неизвестного эльфа в дурацком берете. Из берета торчали любопытные заострённые уши и длинное мохнатое перо. Даже затылок Вэлфорда эль Сэндо, который с грацией матёрого хищника направлялся к скамейке, источал явственные флюиды недовольства.
– Ну… Просто вошла, – ответила, оробев под непонятной атакой.
– Пгосто вошли? – забавно коверкая букву «р», переспросил один из мужчин.
Он, как и все остальные, кроме декана Факультета тёмной магии и старичка-писаря, мог похвастаться отборными эльфийскими ушами. Недобрые глаза блестели откровенным презрением, благородное худощавое лицо перекошено – красота, да и только. Эльф хотел сказать что-то ещё, но как раз в этот момент Вэлфорд эль Сэндо опустился на скамейку, и неприятный тип закашлялся, словно подавившись сухой хлебной крошкой.