Магам можно все (сборник)
Шрифт:
И только завершив долгое демонстративное одевание, решила наконец заговорить:
— Хорт… Если тебе так нужна твоя Кара — ты возьмешь ее. Но не раньше, чем я буду уверена, что, получив болвана, ты тут же не свернешь ему шею.
— Это — твое настоящее обличье? — спросил я хрипло.
Она смотрела мне в глаза:
— Нет.
— Личина?
— Нет. Перед тобой действительно кукла. Мое порождение, моя тень. Гороф подобрал правильное слово…
Я любил куклу.
Я любил куклу! Тряпичную куклу
Я! Любил!
Та, что стояла передо мной, замолчала, глядя мне в лицо. Я и сам ощущал, как мертвеют щеки. Как фонарем разгорается желтый глаз.
— Я убью тебя, маг. Выходи! Покажись, ты, мерзавец! Покажи свое лицо, лицо мужчины! Я все равно доберусь до тебя, с Карой или без Кары — ты, ублюдок! Грязный червь, порождение выгребной ямы, не трусь, покажи свое истинное лицо!
Белая кукла молчала. Смотрела совсем по-человечески.
— Ты боишься встретиться со мной, как мужчина с мужчиной? Ты предпочитаешь юбки, извращенец?
— Я женщина, Хорт, — тихо сказали ее губы, в первый момент я даже не услышал.
— Гнойный волдырь, навозная тварь, — выкрикивал я в исступлении. — Жирный евнух… Что?!
— Я женщина, — сказала та, что называлась Орой. — Я женщина. Назначенная магиня.
— Врешь.
Облако чужой воли над камушками — ее воли — поднялось выше и приобрело красноватый оттенок. Глиняный уродец в центре его казался черным.
— Не вру. Просто мне много лет, очень много. С опытом даже назначенные маги накапливают силу, ты это знаешь…
— Врешь, — повторил я упрямо. — Покажи свое настоящее лицо!
Ее губы сложились в печальную улыбку:
— Нет, Хорт… Нет, прости. Это зрелище не для тебя. Я скверно выгляжу, на самом-то деле я выгляжу просто ужасно. Я много веков подряд… постигаю искусство, давшееся тебе по праву рождения. Да, да. У меня было время, чтобы совершенствоваться… и я не теряла времени даром. Я превосхожу тебя в магии, как это ни печально… но я очень стара.
— Врешь, — сказал я в третий раз.
Она покачала головой:
— Увы, нет… Возьми себя в руки, Хорт. Нам надо поговорить.
— Сперва отдай то, что принадлежит мне по праву.
— Моя жизнь тоже принадлежит мне по праву. Но не сомневаюсь, что, карая меня, ты испытаешь удовольствие куда большее, нежели любя меня… Уже почти испытал. Нет?
Я молчал.
— Этот уродец день за днем проделывал с тобой страшные вещи, а ты ничего не чувствовал, — продолжала та, что была Орой. — Когда деревенский парнишка скулил у твоих ног, а ты испытывал наслаждение, сравнимое со счастьем первой любви… Когда сегодня ты… но я не хочу об этом, — она помрачнела. — Это очень скверное ощущение, Хорт — находиться по ту сторону Кары… Сядь. Давай поговорим.
Облачко над камнями подтаяло. Осело, как весенний сугроб. Я шагнул к столу — облачко вздулось опять.
— Перестань суетиться, Хорт.
Я сплел пальцы в замок. Развернул ладони по направлению к собеседнице:
— Ты сказала, что превосходишь меня в магии?
— Будешь драться? С женщиной?
— Ты не женщина. Ты чудовище.
— Тебе
Я помедлил и опустил руки.
Меня трясло от унижения. Мне хотелось бить, рвать зубами, мстить за поруганное чувство.
И еще — мне действительно было интересно.
Я переборол себя — и уселся на подоконник, рядом с совой.
…Человек изнутри виделся ей иногда деревом, иногда клубком ниток, иногда разъятым трупом, иногда сложной игрушкой. Но чаще всего человек виделся ей домом со множеством обитателей, живущих в сложных отношениях, но по незыблемым законам. Изучив этот «дом» со стороны, она запускала к испытуемому куклу; это было своего рода испытанием: если приживется подсадка, значит, обитатели «дома» разгаданы правильно и можно приступать к препарации, то есть насильственному выселению любого из жильцов.
Она была очаровательницей Эфой для барона Ятера — что за попадание! Десять из десяти!
Она была молодым помощником старикашки-купца — этот успех она оценивала скромнее, но тоже была горда.
Она была Тиссой Граб, в компании которой доверчивая ювелирша отправилась к сапожнику забирать заказ — попадание приблизительно семь из десяти, но тоже положительный результат.
Она была девочкой Елкой, к которой привязался, как к дочери, жестокосердный Март зи Гороф.
— Да, это тоже неплохое попадание. Душа Марта зи Горофа — подземелье с мертвецами, вы ведь не знаете, Хорт, истории Горофа. Он… Впрочем, не стоит об этом… Изготовленная мною Елка сумела победить в душе Горофа даже привязанность к дракону. О, эти члены драко-клуба! Широкое поле для препарации, интереснейшая и опасная работа: они ведь все почти внестепенные, а это добавляет, знаете, риска…
Я смотрел в ее горящие глаза. Мое болезненное раздвоение не проходило, наоборот, усиливалось. Я увлеченно внимал Препаратору — и я же выжидал, подобно охотнику в засаде. Я слушал лже-Ору и поражался ее взгляду на мир — и я чуял муляж Кары, как если бы он был теплым и грел мне кожу. Я не смотрел на уродца, но ежесекундно видел его; очень хорошо, что она придает такое значение этому рассказу. Что она так волнуется, так хочет попонятнее все объяснить. Замечательно.
— …Знаешь, то, что я делаю — наверное, невозможно… Я выселяю из «дома» ненужных жильцов. То есть в идеале я буду выселять ненужных, а пока мне приходится тренироваться на тех из них, кто подвернется под руку. Иногда я выселяю главу «семьи», и на этом порядок в доме заканчивается. Так было с Ятером… Понимаете?
Она обращалась ко мне попеременно то на «ты», то на «вы». Солнечный луч медленно пересекал комнату. Глиняный уродец оказался уже в тени, цветные искры самоцветов померкли.
Нет, я не стану драться с женщиной. Пока не припрут к стенке — не стану. Но Кара — другое дело. Карают вне зависимости от пола, но в соответствии с виной. Кара принадлежит мне, и я ее добуду; между мной и столом было три полных шага. По ту сторону стола сидела та, что назвалась Орой. Глаза ее горели не хуже самоцветов, я смотрел в них, послушно кивая.