Магазин путешествий Мастера Чэня

Чэнь Мастер

И Кира на другой же день вернулась в мир. В этот странный мир кирпичных стен кровавого цвета; деревьев, пустивших корни в колониальные здания сверху донизу; почти несуществующих дорог; мужчин в юбках и под зонтиками, женщин с цветами в волосах: Рангун.

– Самое трудное было, – сказал Виктор, – найти то, что только и могло помочь. Ведь изумруды в Бирме не добывают, это мог быть только Цейлон (который Шри-Ланка) или нечто из Южной Америки. А ведь требовался не обычный изумруд, а настоящий, идеальный, совершенный, громадный.

– Ну и вот, – пробормотал

Виктор. – После всего описанного как-то не хочется исполнять обещанное вам, но как же его не исполнить. Впрочем, я проверил. Эта штука должна спасать от сглаза и вообще завистников, обострять интуицию, помогать видеть смысл действий других людей. И то, что вам нужны были именно черные – интересно. Это, скорее, для монахов и тому подобных… И редкие камни, жутко редкие. А стоят… Но – вот. Если что, можно еще отдать владельцу. У меня с ним после этой истории с Кирой особые отношения.

Виктор нехотя протянул мне коробочку.

Две золотые запонки. И в каждой – по почти непрозрачному черному камню, неограненному – то есть кабошону. А в глубине туманной черноты – мерцающее пятнышко молочного света, иногда взблескивающее лучами.

Звездные сапфиры.

И я смотрел на них.

И смотрел.

Мэнак

– Сават ди ка! – с исступлением вскричала напудренная до неприличия чучундра, руководившая в нашем раю приятнейшей процедурой завтрака. Да что там – она это просто каркнула, бросаясь к нам с поклоном, точнее – высоким ваем: две сложенные ладони до уровня лба. Высокий – в знак особого почета. Обычный вай – когда пальцы сложенных рук достают до подбородка, этого чаще всего достаточно.

– И вам тоже сават ди кап, – расслабленно отозвался я, по-европейски склоняя голову и по-местному улыбаясь. Какое прекрасное утро. Какие чудесные люди вокруг. Какой я сегодня ленивый.

– Она нас не съест? – поинтересовалась дама по имени Алла, с интересом посматривая на чучундру. – Однако и зубы же у нее…

– Завтрак предполагает, что это мы что-то будем есть, а не нас. А что крокодил ест на завтрак? Ты не в своей Европе, так что завтрак здесь – это пир, и обед тоже, а вечером мы пойдем не знаю куда, пожирать не знаю что, но будет опять же хорошо.

– А крокодил, как мы ночью уже установили, неприлично толстый, и не важно, что тебе это только нравится. Мне надо голодать. Да, а есть я здесь буду если не все, то очень многое…

Это было давно, в другом времени, другом мире, другом измерении, мне никто не поверит, что я ничего не придумал, да я и доказывать не стану. Пусть не было ничего. Не было этой неизвестно откуда и зачем возникшей в наших краях мало знакомой мне до того женщины, не было нескончаемых дождей и душных туманов среди деревьев и газонов, и уж тем более не было прочего. Мне все это показалось. Дождливый морок – и только.

Начиналось с того, что Алла (с которой я до того и встречался-то лишь несколько раз, в Москве, в основном по делам) позвонила мне с жалобой на природу и жизнь в целом:

– Ты у себя в Куала-Лумпуре?

А я раз в жизни собралась в ваши края, впервые, вообще-то. Думала – если сейчас не отдохну, то сдохну. И вот сижу, как дура. Дождь каждый день. Жуткий отель, голый, пахнущий моющими средствами. До моря надо идти по мокрым улицам. Это называется – горящий недельный тур. Скорее подмоченный. Сезон дождей все-таки. Купилась на то, что отель с чартером вместе взятые получаются дешевле, чем цена обычного авиабилета. Вот и получила. Спасешь? В смысле, хотя бы советом.

– А ты, собственно, где? В каких конкретно наших краях?

– В Паттайе, само собой. Это же рядом с твоей Малайзией, нет?

– В Паттайе. Ну, и чего ты от этого места хотела? Может, ты еще вечерами по этим их улицам прогуливаешься? Не видела раньше, что такое багровый гремящий ад со шлюхами?

– У-гу. Я вчера прилетела. Уже прогулялась. Хватило.

И ведь в прежней, российской жизни я даже не думал, что вот именно с ней захочу оказаться когда-нибудь в одной постели: с ней? А зачем?

– Самое смешное, что я не в Куала-Лумпуре, – сказал я. – Я на шоссе. Шоссе в Бангкок. То есть как раз еду к вам. И могу спокойно приехать в сам Бангкок на неделю позже, передоговорюсь, если их, конечно, за это время не смоет дождем, этих бангкокцев. А раз так…

«А раз так, – подумал я, – с учетом того, что как раз сейчас я в этой жизни оказался совсем один, и сам в этом виноват…»

– Секс, – сказал я в трубку. – Собственный отдельный бассейн в отдельном домике. Море у ног. Тишина. Но вот погодой я не распоряжаюсь. Хотя в том месте, которое я имею в виду, дождей вроде особых нет, я смотрел прогноз. Есть обычные дожди – каждый день, но ведь не так, как на севере. На севере что-то страшное в этом году происходит, но тебе это не должно быть интересно.

– А что мне интересно? Ах да. Секс. Ну-у… Что ж…

– Значит, так. Бросаешь всех, предупреждаешь гида, что на обратный чартер все-таки явишься. Заказываешь такси на Хуахин.

– Ху – куда?

– Запиши: Хуахин. Дорога займет часов пять, долларов этак на сто пятьдесят – двести, но они ездят без вопросов. А когда приедешь в Хуахин, то скажешь таксисту…

Мне до этого Хуахина оставалось километров двести, и очень хотелось, чтобы домик с личным бассейном все-таки был в наличии. В любое другое время, не в сезон дождей, их заказывают за месяцы вперед.

И домик был.

– Сават ди ка! – С этим криком главная по завтраку рвется к каждому из весьма немногих обитателей домиков, сходящихся на террасу. Кланяется, отставив квадратный зад. И улыбается, показывая тяжелые зубы. И терроризирует свою команду официантов – да они же ее откровенно боятся…

– А что же, интересно, не так с этой клюшкой, – благодушно задумалась, поглядывая на нее, дама по имени Алла. – Может, вам, местным жителям, виднее?

– Конечно, – без особого интереса отозвался я. – С ней кое-что явно не так. И это очевидно. Даю тебе до завтра, и хоть сто попыток отгадать. Все равно не сможешь.