Маги Клевера
Шрифт:
– А они есть? – подался вперед Семен.
– Есть, правда, не очень много. И не очень сильных. У вас у самих их единицы. Я вообще поражен, как вы собрали вместе столько магов.
Семен вспомнил, с каким трудом отбирались люди для работы с магией, и вынужден был согласиться с глеммом:
– Здесь, действительно, одни из самых лучших.
– Ну что ж, тогда, если вы не перенесете сюда вашу традиционную ксенофобию, вам будут здесь очень рады. Халь, простите, маги здесь иногда нужны больше, чем воздух.
– Извините, но боюсь, что нам очень надо домой. Там и так всё не здорово, а без нас так и вообще…
– Ну, во-первых, как я уже говорил, глядя со стороны, что бы там ни случилось – это не беда, а лишь изменение обстановки. Во-вторых, вдумайтесь, ваш статус здесь будет
– У меня там нет никого, – Семен невидяще смотрел куда-то внутрь себя. – Так это темпоральные сдвиги?
– Можете называть это как вам угодно, суть не меняется. Так что я бы вам рекомендовал всерьез задуматься о жизни в Пестике. Вольды будут вам очень рады.
– Угу, – Точилинов все еще пребывал в задумчивости. – А через сто лет можем дома оказаться?
– Можете. Редко, но и такое случается. Был случай, когда из Территорий вылез боец, прикрывавший группу халь, создававших Дверь. Как его через такую толщу лет пронесло, уму непостижимо.
– Дверь?
– Дверь, Раздел, Пятно. Разные обозначения есть.
– Стоп, стоп, стоп, – Семен уже насмотрелся внутрь себя и теперь схватился за голову, чтобы она никуда не укатилась. Ощущения абсолютной самостоятельности головы были полнейшими. – Я так не могу. Подождите, как так – домой нельзя? Нам домой надо, понимаете, срочно.
– Я и не говорил, что нельзя. Пожалуйста. Дойдете до баронств, дальше – воля ваша. Я пытался донести до вас главное: путь этот весьма и весьма непрост, и, если вы выясните, что дальше идти нет смысла, может, стоит задуматься о жизни в Пестике.
– А нельзя не ждать прихода в эти ваши баронства, а начать искать переход прямо сейчас?
– Увы, – глемм серьезно посмотрел на Семена. – Мы в любом случае не можем здесь задерживаться. Ваши поиски могут продлиться неопределенное время, а проводить его в компании, которая очень скоро сюда пожалует, я бы категорически не рекомендовал. Кордигай, которого вы весьма эффектно и эффективно уничтожили, далеко не единственный представитель местных жителей. А на тот фейерверк хальер, который вы устроили, уже начинают стекаться многие и многие. Территории, знаете ли, довольно густо населены, и зачастую совсем не теми, кого мы бы хотели здесь видеть. Здесь Тварей – море. Вольды до сих пор спорят, откуда они и зачем. То ли защита от тех, кто сдуру или со зла захочет открыть Дверь, то ли это порождения Их, которые никому не дают удержать Дверь, которую они ломают, то ли что-то третье. А может, это просто мох на двери каземата, а за Дверью уже вечный холод и мрак, порожденный их магией. Когда-нибудь мы это узнаем, но, если честно, я не хотел бы, чтобы это пришлось узнавать мне.
– А чья это «их» магия?
Но удовлетворить свое любопытство на сей раз Семену было не суждено.
– Коссади идут, Теренс, – из-за ближайшего дерева, как из двери в соседнюю комнату, вышел эльф.
Семен вздрогнул и напрягся. А злейший враг человечества никак не отреагировал на взъерошившегося человека и продолжил: – Большая Стая. Совсем большая. Идут полукругом, отрезают от тропы.
Точилинов, уже привыкший к тому, что Теренса он понимает без проблем, подивился еще раз: понять чирикающего аталь тоже не составило труда. И снова не оказалось времени разобраться с этим.
– Одни? – Теренс уже не напоминал благодушного философа.
– Не увидели. Плотно идут. Не спеша. У нас час.
– Подъем, – глемм принял решение. – Раз плотно и не спеша, значит, прикрывают кого-то. Значит, нам смысла нет принимать бой
– Да, конечно. Приказывайте.
– Отлично, поднимайте людей. Объясните задачу. Она проста: идем вперед, уничтожаем все живое, что встречаем. Огонь по всему, что шевелится. За нас не беспокойтесь. Попасть в вольда вам еще не дано. Мы прикрываем. – И отведя Точилинова в сторону, добавил: – Когда обживетесь и поймёте, что почем, я надеюсь, вы вспомните старину Теренса и оцените этот рейд. Ну, это так, на будущее. А сейчас – бегом. Времени у нас просто нет.
И Точилинов действительно побежал, на ходу поднимая людей. Закончив постановку задачи, он нашел глазами глемма, и тот махнул рукой, показывая направление.
Марш-бросок. Кто его не бегал, тому не объяснить. А для неподготовленного – вообще песня. Мир сужается до размеров дороги и спины впереди бегущего. Дыхание вроде уже и не твое. Если поначалу еще осмысливаешь и осматриваешься вокруг, смотришь, куда наступаешь, то потом из горла рвется только мат на всё вокруг. Затем заканчивается и он. Слишком много сил отнимает. А дальше ты останавливаешься и говоришь себе: «Все, б…ь, здесь я сдохну». Мышцы груди уже не могут двигаться. В глазах звездочки, мушки и еще черт знает что, но только не то, что вокруг. А вот тогда начинается самое интересное. Для тех, у кого это впервые (а из группы это процентов восемьдесят), это было похоже на кару и манну небесную одновременно. Откуда-то из параллельного небытия возникает некто, который тебя хватает и тащит вперед. Это те, что лучше подготовлены, ускоряют отставших. Пока мозг может еще мысли гонять по нейронам, ты осознаешь, что здесь не сдохнешь. Идти еще можно. А потом голова говорит: «Извините, дальше без меня», – и перспектива остаться в оскаленных пастях Тварей, мечущихся вокруг, уже совершенно не пугает. Мало того, это кажется избавлением от адских мук, терзающих кричащее от боли тело. И тут возникает совершенно непередаваемое чувство где-то сзади, и взрыв боли, который мозг воспринимает с бо-ольшим опозданием, доказывает, что пинок по копчику еще вполне может конкурировать со всеми ощущениями, гасящими плывущее сознание. Когда же перестает действовать и это, происходящее утрачивается напрочь, и только безумный взгляд, бегающий сам по себе, периодически зацепляется за кого-то, кто двигает декорации вокруг, перемещая тебя в пространстве.
Осмысливая всё это потом, Семен четко понял, что без вольдов остались бы они все в болотах как пить дать. И разведчики, которые вполне способны были уйти сами, невзирая на незнание Территорий, легли бы рядом, до конца прикрывая и поддерживая падающих ученых. А у вольдов подобного пиетета не было. Точилинов поначалу даже развлекался, наблюдая, как появляющиеся из ниоткуда вольды подпихивают, поддерживают и уговаривают людей. Потом силы кончились у всех. И Семен просто фиксировал сценки из жизни убегающих, а вольды перешли к сильнодействующим средствам. Торк, неизменно прикрывавший правый фланг арьергарда, раз шесть кротко подталкивал отстающих, что-то доказывая. На седьмой раз терпение ему изменило. Покрытый грязью и кровью, не поймешь чьей, торк, как обычно появившись чуть не из-под земли, глотнул воздуха, переводя дыхание, и с очередным бедолагой, бормочущим традиционное «бросьте меня, спасайтесь сами», церемониться не стал. Что он там сделал, Семен толком не разглядел, но эффективность метода была налицо – бедняга ускорился процентов на пятьдесят. И еще потом минут двадцать страдалец вполне осмысленно бежал вперед и разбрасывал боевые заклинания вокруг, как вертолет тепловые ловушки, не в силах впасть обратно в спасительное отупение из-за жуткой боли, свербящей в каком-то, наверное, правильном месте. Затем, правда, сломался. Но когда торк появился вновь, возмущенное тело не стало даже оповещать голову и само рвануло вперед, не желая повторения.