Маги нашего города
Шрифт:
Я отвел, точнее, оттащил ее на лестницу, где имелась золотистая пепельница на высокой витой ножке, и прислонил к стене.
– Рассказывай. Что случилось?
Она замотала головой, стиснув при этом зубы так, что под кожей рельефно обозначились лицевые мышцы.
Нет, не люблю я, ну не люблю давить на своих ребят. Это не дворовый хулиган с дебильными мозгами, после поллитры возомнивший себя крутым до невозможности. Это мои ребятки, они... Они это чувствуют. И могут не простить. А мне раздрай в команде не нужен. Я таких по объявлению в газете не наберу, это не менеджеры среднего звена, которых, как редиску, на рынке пучками продают.
– Не молчи, не надо, – ласково проговорил я, заглядывая ей в зрачки. – Ты мне скажи, облегчи душу. Не надо это в себе держать.
И давил, давил.
– Ты же сама знаешь, что так будет лучше. Не надо бояться. Говори. Я тебе помогу, обещаю.
И снова давил. Мариночка очень крепкая девочка. Кремень. Трудно на нее давить. То есть выдавливать.
– Ты мне веришь?
Она слабенько, едва заметно кивнула.
– Вот молодчинка. Давай поговорим, – источал я елей. А самому противно. Мерзко. Ох и аукнется мне это. – Я тебе обещаю, все будет хорошо. Расскажи, не держи в себе. Давай вместе подумаем, как тебе помочь.
И она сказала. Я поначалу даже не понял. Тихо так, шепотом произнесла:
– Я люблю...
Что? Это признание? Меня она?.. Не хватало мне еще с подчиненной про амуры выяснять!
– ...его.
Та-ак. Но уже лучше.
– Вот и молодец. Только что же в этом плохого? Очень хорошо. Ты молодая, красивая. И он тебя любит...
Она посмотрела на меня огромными глазами, каких я у нее сроду не видывал. Обычно она смотрит как будто с прищуром, холодно и недоверчиво. И тут я осекся.
– Павла? – прошептал я, хотя нужды шептать не было. Просто голос сел. Напрочь. Я и это-то единственное слово с трудом из себя выдавил. Да и сам я чуть не сел прямо там, где стоял. Был бы еще один директор на полу. Какой-то нехороший здесь пол.
Всяких служебных романов я навидался, сам, признаться, грешен. В прошлом, в прошлом, конечно. Но чтобы Марина с Павлом? Они же меж собой не то чтоб на ножах, но и дружескими их отношения тоже не назовешь. Холодок между ними очень хорошо чувствуется, где-то даже неприязнь. Одно время меня очень беспокоило, чтобы этот холодок не перешел в открытую вражду. Где-то бывает, что вражда между отдельными членами коллектива даже полезна, это, как говорится, позволяет поддерживать баланс сил и создает атмосферу здоровой конкуренции. Но не у нас. Нам вражда может очень дорого обойтись. У нас как на погранзаставе, где каждый с оружием с первого дня, где враг не какой-то там мифический, замполитом придуманный, тоже, кстати, его не видевшим, а самый натуральный, которого, считай, каждый день видишь. Или он тебя. Через прицел.
Надеюсь, я не очень долго болтался в прострации перед тем, как сумел задать следующий вопрос, пропустив несколько промежуточных.
– А при чем тут Паша?
Она все смотрела на меня, как кролик на удава во время обеда.
– Ты говори, не бойся. Вместе-то оно лучше, ведь так, девочка моя? Расскажи мне, и мы вместе что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Только не держи в себе.
Говорил, а сам уже чувствовал, что дело плохо. До того, что даже думать на эту тему не хотелось. Есть вещи, которых лучше вообще не знать. Да и говорил-то больше по инерции, потому что начал, потому что передо мной подчиненная, потому что нельзя в грязь лицом, слабость нельзя показывать. Самому же больше всего хотелось
– Это он, – наконец проговорила Марина.
– Что «он»? Я не понял. Объясни мне, пожалуйста.
Да понял, понял. Догадался уже.
– Это он сделал.
– Что сделал, Мариночка?
– Все. И с тиграми, и вообще.
Лучше бы я не давил на нее. Лучше бы не давил! Ну за что, за что мне такое?! Нет, не может быть. Просто не может, и все тут. Ну как, объясните мне, как? Как это возможно? Нет, я понимаю, Павел очень сильный спец, грамотный, он не то что львов, он телефоны заговаривает. Но чтобы воровать?
Стоп-стоп-стоп! Нестыковочка! Ведь я же помню, что он против заговоренных зверей, превращенных в безобидные игрушки, защиту строил. Он что же, не знал, выходит, что они заговоренные? Или притворялся? Ну, допустим, допустим. Чего в жизни не бывает. Но ведь строил он по-настоящему. В полную силу, без дураков. Это видно, это не сымитируешь. Я видел, как он напрягался. Меня-то не обманешь, я сразу вижу, всерьез ты работаешь или так себе, шаляй-валяй. Что, тоже для обмана?
– А почему ты так решила?
– След его.
Вот это уже серьезно. След. В таких делах Марина у нас дока. Нюхачка. Это все равно что хорошая легавая, которую охотник пустил по следу, а она вышла на зверя и лаем дает это знать. Тут либо охотник ей верит и идет к ней, либо не верит, но тогда, спрашивается, за каким дьяволом ему нужна такая собака. Марине я верил. Если она сказала, что там, на хищниках, был след Павла, то так оно и есть. К тому же она любит его... Или это ее игры? Эх, женщины, душа ваша – потемки непроглядные.
– Мариночка, ты уверена? Ты не ошиблась?
От напряжения я не заметил, как раздавил зажатую в пальцах сигарету. Почувствовал только, как табак по пальцам сыпется.
– Его, – сказала она.
– Ладно, – я убрал напор на нее, и она сразу расслабилась. – Давай так. Сейчас ты поедешь к нам. Пойдем, я тебя провожу. Поезжай, успокойся. Кофейку попей.
– А вы?
Чувствую, она хотела спросить про Павла, но сделикатничала, обобщила нас. Что ж, и на том спасибо.
– Мы тоже скоро будем. Ты нам кофе приготовишь, и мы тут как тут. Уставшие, голодные, а ты нам сразу раз – и кофе с булочками. А то и коньячком. Ты сама-то как насчет коньячка? Пятьдесят грамм я сегодня разрешаю. Для бодрости.
Я говорил, точнее, забалтывал ее, а сам потихоньку вел ее вниз, потом по терминалу к выходу, на улицу, потом к машине.
Сейчас очень важно было увести ее отсюда, отправить подальше. Мне нужно многое проверить, посмотреть своими глазами, понюхать. Марина нюхач первоклассный, таких в Москве, может, человека четыре наберется, да и то еще посмотреть надо, но безоглядно верить кому бы то ни было я давно разучился. Опытный. Это у молодых что ни день, то открытие. Они думают, что если сегодня что-то новое узнали, то до них этого никто не ведал. Да только все в мире уже было. Как было предательство, как была любовь, как были ведуны и колдуньи, в позднейшие времена называемые инженерами сверхчувствительных восприятий – оцените! – и еще по-всякому. Так были и наведенные следы.