Маги нашего города
Шрифт:
Распахнув дверь, Павел увидел настолько невероятное, что испугался. Просто потому, что подобного быть не могло! Это не укладывалось в его сознании.
Mar-директор и смуглый мужчина восточной наружности, окутанные защитными коконами, неподвижно, со страхом на лицах сидели, глядя на Аллу, посылавшую на них разноцветные шарики из протянутых вперед и соединенных в запястьях рук. Похожие на заряды пейнтбола, они ударялись в коконы защиты и кромсали их, а Алла громко смеялась, хохотала, запрокидывая далеко назад голову и натягивая неестественно белую кожу на горле до того, что
Петрович посмотрел на Павла чужим, измученным взглядом, в котором без особого труда угадывалась мольба. А может, сожаление о том, что его воспитанник увидел своего бывшего наставника в таком унизительном положении?
Наверное, Алла заметила этот взгляд, потому что резко обернулась. При этом из ее рук по-прежнему продолжали вылетать закольцованные в шарообразную форму М-воздействия поражающего вида и неопределенной характеристики, от которых, судя по виду гостя маг-директора, он уже пострадал.
– Ты плисел! – детским, искаженным голосом воскликнула она. – Здластвуй, Пася.
– Прекрати! – велел он, не очень-то надеясь на успех.
Он ничего не понимал. Шок – это по-нашему.
– Давай вместе. Это зе так весело!
Какая дичь! Взрослая и, в общем, неглупая женщина изображает из себя малолетнюю дурочку, повторяя детские ужимки и воспроизводя голос, разя при этом практикующего мага высшей степени подготовки так, что тот не может шевельнуться.
– Я тебя накажу, – сказал он, не очень подумав перед этим, и только произнеся вслух, вдруг понял насколько глупо, наивно звучит его реплика. Будто он и впрямь разговаривает с не в меру расшалившейся девочкой, а не с монстром, способным и, главное, готовым убивать.
– За сьто?! – спросила она тоненьким, мультяшным голоском, особенно распространенным в последнее время в дубляже иностранного аниме, из-за чего Павел просто видеть их не мог. Впрочем, слышать тоже. – Держи!
Она перевела на него одну ладонь, и ему в лицо полетели те самые проклятые шарики, цветными взрывами взрываясь прямо перед глазами.
Это были уже не те, коридорные. Жесткие, с пылу с жару, сильные, как нагулянный буйвол, с первого мгновения они принялись не то что изъязвлять его защиту, они ее крушили, грозя в несколько секунд или даже еще раньше полностью ее уничтожить. Теперь понятно, почему Петрович и его смуглолицый гость в темном костюме и идеально белой сорочке с желтым под золото галстуком так ежились. Удивительно, что они вообще столько времени продержались.
Павел попробовал нарастить «броню» – ну не вечный же у этой сколопендры боезапас! – но быстро понял, что это ни к чему не приведет. Бывшая его подруга работала как скорострельная пушка, причем одновременно на две, даже три цели, не оставляя никого без внимания. А тут еще и шары из коридора стали подтягиваться, атакуя его пока что сзади. Какофония цвета начинала сводить его с ума, усугубляемая опасностью быть уничтоженным этой сумасшедшей бабой.
Цвет! Именно цвет!
И он создал черный.
Его защитная аура, до этого серебристая, призванная отражать, вдруг стала аспидно-черной, как мгла, как ничто. Она уже была тоненькой, легко пробиваемой,
Некоторое время он, оглушенный, ослепленный и просто обалдевший, стоял, не понимая, что происходит и что ему делать. Длилось это, может, секунду, а может, и меньше. Как и все творившееся сейчас в офисе, времени это заняло исчезающе мало. Это было как взрыв, который происходит в считаные мгновения, а переживать его и его последствия приходится долго. Так некоторые фронтовики утверждали, что видели летящие в них пули и даже успевали от них уклониться.
Все прекратилось так же внезапно, как началось. Все, находящиеся в кабинете, смотрели на него. Алла все еще тянула руки, напоминая распятого на кресте человека. Стояла, смотрела на Павла и хлопала глазами, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку.
Первым опомнился Горнин.
– Можешь убирать защиту, – сказал он, откидываясь на спинку кресла.
Павел, кивнув, свернул «купол». И жестко шлепнулся подошвами об пол. Оказывается, он парил в воздухе! Невысоко, оторвавшись всего на несколько сантиметров, но парил!
Алла, увидев это, неожиданно громко икнула.
– Ого! – воскликнул смуглолицый гость, оставляя на лице невозмутимое выражение.
– Вот так-то, – не без гордости проронил Петрович и потянулся к сигаретной пачке, лежащей на столе. Павел заметил, что пальцы его мелко подрагивают. – Садись, Алла, поговорим.
– Да пошли вы! – взорвалась она, зло перекашивая лицо. Оно стало на удивление некрасивым и хищным. В нем теперь не было ничего от недавней наивной детскости. – Я вам еще покажу, и тогда посмотрим, кто и о чем будет разговаривать!
И решительно двинулась на выход. Горнин явно хотел ее остановить, напрягся, но ничего у него не получилось.
– Павел, задержи! – велел он.
Остановить ее оказалось куда легче, чем можно было предположить. Для этого Павлу не пришлось даже напрягаться, он лишь подумал о том, чтобы Алла остановилась, и та замерла как вкопанная. Только закричала:
– Пусти меня, гад! Сволочь! Скоти...
И так и замерла с открытым ртом. Потом развернулась и пошла к столу, где аккуратно отодвинула стул, села и положила руки на колени. Со стороны посмотреть – просто пай-девочка. Точнее, пай-дамочка.
– Вот, Иса, о нем я тебе и говорил, – сказал Горнин, дымящимся концом сигареты показывая на Павла. – Познакомьтесь. Павел Мамонтов. Иса Мишаль, наш гость из Ливана.
– Очень приятно, – кивнул Павел. – Извините, мне нужно на минутку отлучиться. – И вышел, не дожидаясь разрешения.