Маги Второго Круга
Шрифт:
А вот Ночной Певец… трудно утверждать, что он представлял собой полную противоположность кошмарному аристократичному отпрыску, хотя их разделяло почти все: происхождение, внешность, разновидность таланта и состояние. Певец подсмеивался над товарищами точно так же, как и над самим собой, но крайне редко эти шутки бывали злыми. Он обожал рисоваться и быть центром всеобщего внимания, но делал это с огромным обаянием, завоевывая симпатию всех окружающих.
Говорун оглядел зал. А кстати, куда подевался этот кудлатый озорник и дамский угодник? Почти все уже собрались на послеобеденные уроки. Пара студентов просматривала записи утренних лекций, а остальные расселись в оконных нишах или на полу, болтали, перешучивались… Победный
Эти размышления прервал грохот распахнувшихся с размахом дверей.
— Та-да-даммммм!!! — торжественно воскликнул Певец, возникая на пороге и разведя руки, точно священнослужитель, который собирается зарезать жертвенного теленка на алтаре. Впрочем, поведение для него совершенно обычное. — Радуйтесь и возносите хвалы Богине, ибо приношу я вам добрые вести!
— Эта добрая весть стоит за твоей спиной, раб? — ехидно отозвался со своего места Победный Луч Рассвета. — В таком случае Госпоже придется подождать моих молитв до более подходящего случая.
Но конец тирады Искры потонул во взволнованном шуме. За спиной Певца стоял высокий кучерявый и очень загорелый юноша, несмело заглядывавший в зал из-за плеча Творителя.
— Знаете, кто это?! Знаете?! — пыжился Певец, за рукав втягивая новичка внутрь, чему тот терпеливо покорился, точно унылый конь, которого ведут на поводу. — Это ДРАКОНИЙ НАЕЗДНИК!!
Зал забурлил. Если Ночной Певец хотел произвести впечатление, то ему это удалось слишком хорошо. Разгоряченные ребята окружили пришедших, наперебой их расспрашивая. Только аристократичный князек не двинулся с места, презрительно скривив губы, и конечно же Бродяжник Мышка — как всегда слишком робкий, чтобы пропихиваться между старшими и более решительными товарищами.
Вопросы сыпались один за другим, а задававшие их, похоже, напрочь забыли то, что уже было известно о знаменитом маге, оседлавшем дракона, а именно: что талант лишил его слуха.
Правда ли, что он летал на драконе? Почему он такой загорелый? Какого размера Пожиратель Туч и поместился бы он в этом зале? Сколько точно лет Ткачу иллюзий? Правда ли, что до сих пор он путешествовал по заморским землям?
Сгоравшие от любопытства ребята напоминали кур, налетевших на кучку зерна. И, подобно вспугнутым птицам, они вмиг разбежались по своим местам, когда вошел преподаватель.
Его называли Гладиатором, но это было только прозвище. Собственно говоря, никто не знал его настоящего имени. Все ученики обращались к нему, как это требовалось официально: «магистр Наблюдатель», и ни у кого не хватало отваги назвать его иначе, хотя все прекрасно знали, что этот благородный титул ему не присвоен. Ведь Гладиатор был магом, едва достигшим черного ранга. Известно было, что с Гладиатором лучше не связываться. У него имелась неприятная привычка подглядывать за чужими мыслями и повышенная чувствительность к любым громким звукам (он утверждал, что «сопляки» невыносимо шумят). За невероятно короткое время он выдвинулся в главные враги угнетенной молодежи. Вооруженный неизменной палкой и богатой коллекцией унизительных определений, он обожал психологически измываться над своими жертвами, таким образом опосредованно мстя за понижение —
— Это новый? — спросил только сей недостойный муж, равно оделяя недовольным взглядом и Певца, и высокого Ткача иллюзий.
— Да, это Камушек, — ответил Творитель, горделиво выпрямляясь рядом со своим подопечным.
— А сам он говорить не умеет?
— Не умеет.
— Наглый, как всегда, — бросил Гладиатор. — На место! На завтра перепишешь двести строк.
— Двести строк откуда? — переспросил Певец самым невинным тоном.
— Откуда угодно. Тебе не повредит, если вдруг прочитаешь какую-нибудь книжку, ты же только пародия на студента! Хоть я и не представляю, как в этой башке может поместиться что-то, помимо пьянства и девок. Садись!
Творитель отвернулся и направился к своему пюпитру. Как всегда, ему все оскорбительные слова — как с гуся вода, но легкое подрагивание каштановых усов и чуть прищуренные глаза давали знать, что Певец не упустит малейшей возможности осмеять ненавистного надсмотрщика.
Ткач иллюзий по-прежнему стоял на том же месте, не зная, как поступить. Гладиатор недовольно фыркнул, стукнул его по плечу концом палки и ею же указал на свободный пюпитр. Ткач кивнул и сел, но тут же принялся незаметно оглядываться по сторонам.
— Не говорит, не слышит, надеюсь, по крайней мере, думает, — брезгливо пробормотал учитель. Почти не выбирая, он достал одну из книг, стоявших на полке, нацарапал пару слов на клочке пергамента и небрежно швырнул оба предмета на стол перед Ткачом.
Говорун со стороны наблюдал за нахмурившимся лицом нового соученика. Осторожно вошел в поразительный разум глухого мага — никаких слов, только образы, символы и чувства… в этот момент, там ощущалось в основном неудовольствие и недоверие.
«Я вижу, тебе эта книжка не нравится?» — начал Говорун.
Голова Камушка резко поднялась над страницами.
У Камушка не было выбора, он вынужден был остаться в Замке, хотя предпочел бы сначала проведать отца. Отказаться от гостеприимства Круга означало настроить против себя старейшин, а это, вполне вероятно, обещало в дальнейшем весьма неприятные последствия, не только для него самого, но и для Белобрысого. Между тем он расспросил Ночного Певца, как можно послать в Змеиные Пригорки письмо и коллекцию бабочек для Белобрысого. Он жалел, что не сможет своими глазами увидеть радость, с которой старый маг будет распечатывать коробки с подарками. Что ж, попозже он постарается проведать родной дом. Эта паршивая крыша уже давно в таком жутком состоянии! Может, все-таки удастся убедить здешних старейшин отпустить его в Пригорки хоть на пару дней?
Но эти невеселые мысли очень быстро были вытеснены совсем другими трудностями. Ведь Камушек впервые оказывался в большой компании. Причем не каких-то там несведущих деревенских сверстников, близких ему не только по возрасту, но и по положению, о нет… От их злобы и силы лазурный шарф не защитит. Молодые маги отнюдь не должны были испытывать к нему дружеские чувства, в чем Камушек успел убедиться еще год назад. Все ученики успели уже сжиться между собой, наверняка между ними давно возникли разного рода отношения — от дружбы до открытой враждебности. Камушек сильно опасался, что он не сумеет врасти в эту новую почву. Новичок, да еще глухой, легко мог стать целью грубых шуток. А тут еще он, судя по всему, сильно отстал в учебе. Белобрысый старательно заботился о его образовании, но разве деревенский лекарь мог сравниться в знаниях со здешними учеными? Поэтому ничего удивительного, что, идя с Ночным Певцом на первый урок, Камушек ощущал себя почти больным от волнения. Утешало его только то, что Творитель относился к нему по-дружески и в случае нужды можно было рассчитывать на его поддержку.