Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные
Шрифт:
– Вот это слива! – восхищенно сказал он, несмотря на набитый рот.
– Каких ты за всю свою жизнь не видал?
– Каких я за всю свою жизнь не видал. Гораздо слаще и сочнее любых слив, какие я только пробовал на Гобахане.
Гобахан… Завтра утром Тейо вернется на Гобахан, а Кайя оставит свою гильдию и Равнику, как только сумеет.
«И это неизбежно».
В обеденный зал снова вошла мадам Блез, и снова она, приблизившись к госпоже Кайе, склонилась к ее уху. Но прежде, чем служительница успела выговорить хоть слово, от двери донесся
– Так-так, поглядите-ка на этот чудный пир и всю эту чудную компанию!
В дверях, прислонившись плечом к косяку, в новеньких, с иголочки, регалиях кровавой ведьмы стояла Гекара.
– Я ведь велела тебе подождать в коридоре, – не без обиды сказала мадам Блез, выпрямившись во весь рост.
– Я и подождала, – откликнулась Гекара. – Секунды две, а то и больше. А после решила: к чему тебе утруждаться да объявлять о моем визите?
– Все в порядке, Блез, – сказала Кайя, нехотя позволив улыбке сменить еще клокочущую в сердце злость на Триумвират.
Мадам Блез сухо кивнула и удалилась, однако не прежде, чем Гекара исполнила впечатляющую череду обратных сальто, завершив ее на столе, с воздетыми кверху руками и одной ногой в миске с исключительно аппетитным пудингом.
«Та-да-а-ам!»
– Твоя нога… – пробормотал Тейо.
Гекара улыбнулась, глядя на него сверху вниз.
– Порядок. Так и было задумано. Я тут чуток проголодалась.
С этими словами она уселась на стол и изогнулась так, чтоб слизнуть пудинг с бубенчика на туфле.
– М-м, вкусно-то как. Остальное после доем, – заявила она, разгибаясь.
– Знаете, она ведь так и сделает, – подтвердила Крыса. – Все это вроде как отвратительно… и в то же время чудесно.
Однако ее слова заглушила Гекара, заговорившая одновременно с нею:
– Оставляя следы из пудинга на мостовых Равники, я будто бы делю свою пищу с миром. А потом, когда усядусь поесть сама, буду вроде как наслаждаться не только собственной закуской, но и чуточкой Равники.
– Гекара, Крыса здесь, – сообщила госпожа Кайя, выслушав обе их реплики, наложившиеся одна на другую. – В этой комнате. Я знаю, кое-что… изменилось. Но вот Рал Зарек может увидеть ее, если сосредоточится. Уверена, сумеешь и ты. Она сидит здесь, – Кайя указала на Крысу взмахом руки, – в кресле справа от меня.
Чтобы заметить дрожь верхней губы Гекары, никакого ясновидения Крысе не требовалось.
– Ну конечно, – заговорила Гекара, – Крыса ведь моя девочка. Я сумею на ней сосредоточиться. И увидеть ее смогу.
Однако, самую чуточку умея читать чужие мысли, Крыса почувствовала, какой… мандраж охватил Гекару, как только та узнала о ее присутствии. Не говоря уж о явной неохоте и о немалом страхе, с которым Гекара повернулась к ее креслу.
– Значит, все, что тут нужно – сосредоточиться, верно? Да, я знаю, как оно действует – сколько раз видела, как отец ее это делает. И фора у меня наверняка должна быть: ведь Крыса всю жизнь была моей лучшей подружкой. И
Однако чем больше она говорила, тем сильнее нервничала. Не в силах терпеть все это дальше, Крыса сказала госпоже Кайе:
– Не заставляй ее. Скажи ей, будто я вышла.
– Но…
– Пожалуйста. Прошу тебя.
– Прости, Гекара. Кажется, Крыса покинула зал.
Гекара разом расслабилась.
– Как жаль, что мы с ней разминулись.
У Крысы возникло определенное ощущение, что Гекаре известно о том, что ей позволили сорваться с крючка, и что она этому очень рада. Новообретенная неспособность увидеть Крысу встревожила кровавую ведьму – а то и напугала. В конце концов, если Гекара утратила это, чего еще она могла лишиться в минуту гибели?
– Да, очень жаль, что мы разминулись, – чуть тише повторила Гекара, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Я так скучаю по ней, – с тоской прошептала она. – Она ведь – моя Крыса.
– Я – твоя Крыса, – шепнула Крыса в ответ, хоть и понимала, что Гекара ее не услышит.
По опыту ей было известно, что даже те, кому на время удается ее разглядеть, забывают ее лицо и голос всего через пару минут – если не секунд – после того, как утратят сосредоточенность. Сказать по правде, когда Крысы подолгу не бывало дома, ее начинала забывать даже родная мать, хотя Ари Шокта ни разу не признавалась в этом дочери вслух. Гекара же скоро забудет, что Крыса вообще существовала в ее жизни.
«Так что о разлуке со своей Крысой ей тосковать недолго».
Внезапно Крысе сделалось ясно: теперь, когда Гекара больше не в ее углу, о присоединении к Культу Ракдоса не может быть даже речи. То есть Ракдос отпадает. Орзовы – тоже. Выбирать остается только между Груулами и Селезнией. Пока и этим возможностям неизбежно не настанет конец. Потому что без Гекары у Крысы нет среди уроженцев Равники (тех, кто на Равнике и останется) ни сверстников, ни друзей, постоянно способных ее видеть. Одна только мать да крестный отец. И те неизбежно разучатся.
Гекара задержалась ненадолго. Госпожа Кайя здорово испортила ей настроение. Вскоре она колесом прошлась к двери и ушла, оставив Тейо в попытках ободрить Крысу, говоря разные разности, очевидно нацеленные на то, чтобы снова навлечь на себя ее насмешки.
Госпожа Кайя хранила молчание, и Крыса понимала: она размышляет о ее, Крысы, отверженности и одиночестве. Она такая участливая… и Тейо – тоже.
Однако Крыса твердо решила их не обременять. Старательно изображая на лице радость, она поболтала еще чуточку о фруктовых пирогах, нарочно припала к кружке с молоком так, чтобы под носом образовались белые «усы», а Тейо застенчиво указал на этакий непорядок, и вот, наконец, в зал снова вошла мадам Блез – препроводить всех троих на ночлег, по спальням.