Магическая Академия: Последняя из рода Теней
Шрифт:
— Любимая, — прошептал принц, опаляя горячим дыханием ее шею. Невесомые поцелуи отозвались волной мурашек, — Ты как ветер, словно ускользаешь из пальцев. Неуловимая и прекрасная. Этим ты распаляешь меня еще больше.
Ее, как и прежде, волновали его прикосновения, только вот где-то внутри натянулась струна, не давая отдаться чувствам. Было слишком страшно: стоит ей это сделать, как Авейру опять явит свое недовольство. Этого нельзя допустить ни в коем случае, если она все же рассчитывает стать женой принца.
В глубине, графиня понимала: ярость
— Ты больше не будешь меня отталкивать, — сказал Антуан, целуя ее похолодевшие ладони, будто услышал, какие мысли бродят в голове Ивари, — Мой златовласый ветерок, мой воздух, я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне… сегодня ночью.
«Как это пришла? На что это он намекает?»
Она медленно убрала свои ладони, сложив их за спиной. Взгляд его стал рассеянным и, как показалось Ивари, обиженным.
— Я не приду к вам ночью, Ваше Высочество, — ответила она, переходя к официальному тону, в надежде отрезвить Антуана, — Ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день… До тех пор, пока нас не свяжут нерушимые узы Триединой. А этому не суждено сбыться.
Ивари притворно вздохнула, понимая, что сейчас она рискует расстаться с принцем. Фавориткой она всегда может стать, но не ради этого она торчит в академии, не ради этого он решил стать магом. Сильного мага никто не сможет принудить к браку. Не за этим ли он решил учиться здесь?
Ивари стало горько. Он сейчас предлагает ей роль любовницы! А ведь брачные обеты еще не произнесены. История знает немало случаев, пусть и давних, когда политические договоры распадались из-за внезапно вспыхнувших чувств. Зря только она им поддалась.
— Мне нужна только ты, — ответил принц, заключая ее в объятия, — Обещаю, я найду способ нас соединить. Но сейчас это невозможно, Ивари, пойми! Твой отказ делает меня несчастным. Я готов пойти на все…
Но графиня уже не слушала его оправданий. Она уловила звук удаляющихся шагов. Скрипнула тяжелая дверь, впуская в пустынную галерею легкий шорох голосов из вестибюля. Ивари вырвалась из рук принца и бросилась прямо к массивным дверям.
Все внутри холодело от страшной догадки: у их разговора могли быть свидетели.
Глава 24: Тайный свидетель
За ужином Ивари не могла проглотить ни кусочка. Даже запах корицы, поднимающийся от сдобного пирога на тарелке Арлезот, не разбудил аппетит. От тягостных мыслей разболелась голова. Графиня так и не смогла узнать, кто их подслушивал. Выбежав в вестибюль, она застала там толпу студентов, каждый из которых мог подслушать ее разговор с принцем.
Ивари то и дело сжимала холодными пальцами горящие виски, в надежде хоть немного приглушить боль.
— Ты сегодня очень бледна, — с тревогой в голосе заметила Арлезот, отправляя в чай четвертую ложку сахара, — Хорошо себя чувствуешь? Надеюсь, ты не заболела?
Искренняя забота Арлезот вызывала горечь и стыд. Но Ивари гнала эти чувства. Может, она поступает
«Я пытаюсь увести чужого жениха, только вот это совсем не предательство, — размышляла Ивари, — Наверняка, в глубине души султанша понимает: Антуан никогда ей не заинтересуется. Она не будет счастлива ни с ним, ни в Морене.
Арлезот никогда не сможет оценить такого мужчину, как принц. Антуан слишком изящен для той, что привыкла к ишакам
Красота, светские манеры и галантность не значились в списке приоритетов дочери Степи. То, как она говорила о своем отце или братьях, вполне отражало ее взгляды. Султанша восхищалась мастером боевых искусств, который казался Ивари настоящим дикарем. И если раньше графиня считала это чуть ли не безумством, сейчас она гораздо лучше понимала иноземную принцессу. В суровых краях, где выросла Арлезот, вся эта мишура, которая так привлекает местных сеньорит, не имеет никакого значения.
Безыскусные манеры султанши, ее прямой взгляд, искренность и даже пренебрежение модой были вовсе не глупостью, как они думали раньше. Арлезот не пыталась кому-то что-то доказать. Ее сила, ее гордость просто не нуждались в доказательствах. И принц, который так тяготел к красоте во всех ее проявлениях, обожал философию, поэзию и все те модные развлечения, к которым привыкли местные повесы, не увидит этой силы. Она всегда будет чужеземкой, которая не слишком для него хороша.
Эти рассуждения успокаивали Ивари и очень позабавили Фитоль, когда графиня пару недель назад поделилась с ней своими доводами.
— Никогда бы не подумала, что ты такая правильная, — со смешком прокомментировала подруга, — Но вообще, если уж ты решила обзавестись
совестью, лучше жить с ней в мире и гармонии. И ничто так не помогает этому, как поиск самооправданий.
Ивари в ответ лишь нахмурилась. Чем больше она общалась с Арлезот, тем навязчивее в голову лезли картинки разоблачения. Представлялось, как султанша обиженно подожмет тонкие губы и ее взгляд, полный разочарования. Вряд ли Арлезот будет винить нелюбимого жениха — она станет презирать Ивари.
— Я вот увожу чужих мужчин из чистой любви к искусству, — уже серьезно продолжала Фитоль, — Потому что все эти помолвки и сговоры между родителями не значат ровным счетом ничего. Не должны значить. Предстанешь потом на том свете перед Триединой и спросит она: зачем ты загубила свою жизнь и связалась с идиотом?
Ивари возразила, что навряд ли Триединая будет так выражаться, но Фитоль не обратила на это внимания.
— И что ты ей ответишь? Родители приказали? — рассуждала Маретти с неясной обидой в глазах, — Может, скажешь: король подписал указ, и у меня не было выбора? — распалялась Фитоль, — Как бы то ни было, отвечать придется исключительно тебе. Лично я не утешусь мыслью, что родителям Тибальда и Крыски от Триединой тоже достанется.