Магическая штучка
Шрифт:
— Ну, о чем с тобой говорил этот красавчик? — спросила меня Жавурина, как только мы перешли в другой класс. Здесь нас обещали научить базовым магическим жестам.
— Юлка, — тяжко вздохнула, — я не узнаю тебя! Не ты ли еще недавно порицала остальных девушек за проявление подобного интереса. Ни о чем не говорили. Просто я его уже видела, когда ходила в общежитие с Юрой. Мы ехали в одном лифте.
— А-а-а, — протянула она. — Соседями, значит, будем.
Но от меня не укрылось, как в ее глазах сверкнула радость. Ох, не похоже это было на Жавурину. Придется тихонечко расспросить Юрика об этом Федорицком.
— А не хочешь ли ты, Юлка, посетить местный музей? — спросила я. Жавуриной тоже невредно было бы обо всем послушать.
— Это где скатерти-самобранки и сапоги-скороходы хранятся? — попыталась пошутить она.
— Ты даже не представляешь, как сейчас близка к истине, — заговорщицким шепотом сообщила я. И теперь в глазах моей подруги горело нормальное здоровое любопытство.
Визит к завхозу больше расстроил. Форма, которую нам выдали, и которую предлагалось носить, походила на серое рубище. Мантия скрывала все от плеч до самых стоп. Это у меня, а вон на Жавуриной совсем не сходилась.
— А у вас больше размера нет? — озадаченно спросила Юлка, встряхивая странную тряпочку.
— Тут вам не магазин, леди, — скрипуче ответил старичок кастелян. — Размер стандартный. Либо подгоните себя под него, либо наоборот. Не мои проблемы. Следующий!!!
Ха, а вот следующей была рыжуля. Она даже в руки не взяла то, что мы пытались примерить.
— Что это? — заявила она. — Вы меня с кем-то перепутали. Я не уборщицей сюда устроилась, а учиться здесь буду!
— Все верно. Я и выдаю вам ученическую мантию одобренного образца, — старичок был непробиваем.
— Вот кто одобрил это безобразие, тот пускай и носит! — выпалила девушка.
— Это невозможно, леди, — загрустил кастелян.
— Почему? — все еще недовольно спросила рыжая.
— Они все умерли…
— А? Их уже кто-то убил до нас, увидев, что они наодобряли?
— Положение о ношении единой формы принималось в 15 веке, леди, — объяснил ей старичок. — Они умерли своей смертью.
— Если вы не можете пригласить разработчиков этого ужаса, зовите декана! Прорекора! Ректора! Я, Эвелина Седнева это носить не буду! — заорала она так, что у кастеляна со лба сдуло челку. Но ответил он ей спокойно:
— Минуточку, леди. — И исчез в недрах кладовой.
— Да, и передайте им, что если мне придется это одеть, то пусть сами за своих магов замуж выходят! Слышите! — кричала она вдогонку.
— Какая же ты умница, Эва, — похвалила ее блондинка. — Я бы не решилась с ним спорить, но думаю точно так же, как ты.
Впрочем, так думали все. А клуши не такие уж клуши. С ними вполне можно жить и даже общаться. Мы с Жавуриной молча сложили серые подобия мантий на стойку.
О чем беседовали дамы, прислушаться я не успела, так как вспомнила о двух красотках, сопровождающих Кремера-младшего,
Вскоре послышались торопливые шаги, и, в сопровождении кастеляна, ворвался Нелюб Петрович Бедо. Вид у него, прямо скажем, был не очень. Лысина блестела от пота, который скатывался крупными каплями на раскрасневшееся лицо. Дышал проректор как паровоз под парами, а когда нас увидел, то оперся рукой о дверной косяк, согнулся и долго, глубоко дышал.
— Вот они — нарушительницы! — неприлично ткнул в нас пальцем кастелян. — А я говори-и-ил, говори-и-ил вам, что наплачемся мы с людьми!
— Да погодите вы, право слово, причитать, любезный Федот Малкович, — прервал его профессор сразу, как смог говорить. — Объясните толком, что у вас произошло?
— Они, особенно вон та рыжая, не желают получать предметы, согласно инструкции! — закаркал старикан.
— Какие предметы? — спросил проректор.
— А вот эти! — ему ответила рыжуля, сдернув наши с Юлкой мантии. — Полагаете, в этом может ходить приличная девушка? У меня дома даже горничные одеты в сто раз лучше!
А девочка-то не из простых собак — из породистых. Не то, что я. У нас и горничных отродясь не бывало. Все своими ручками делать приходилось. Взглянула на Юлку. Ага, Жавурина кривилась. Значит, не одна я такая.
— Вот ведь незадача, — почесал остатки волос Нелюб Петрович. Судя по его реакции, диверсии не было, слишком уж он растерялся. — Приношу вам свои извинения, леди! От лица руководства!
— Что мне ваши извинения! С этим-то что делать? Я этого не одену! — продолжала возмущаться наша Эва. Вокруг согласно загудели подруги. — То в коридорах нап… н… э-э-э…
— Что, простите, в коридорах? — вынырнул из каких-то своих размышлений проректор.
— Н… — и тишина. Словно рыжуля силилась сказать про нападение, и что-то упорно не давало ей это сделать.
— Не понимаю вас, — расстроился профессор. Завхоз смерил Седневу грозным взглядом, но в его исполнении это вызывало скорее улыбку. Рыжуля тоже все осознала и поправилась, чтобы не выглядеть странной в глазах представителя руководства.
— У вас в коридорах в подобном никто не ходит! — выпалила она и выдохнула с облегчением.
Когда Эва обошла в разговоре щекотливую тему, то дар речи к ней немедленно вернулся. Эх, значит и у меня не выйдет рассказать ни Юрке, ни, тем более, лорду куратору.
— Простите великодушно, — в третий раз извинился полненький проректор. — Произошла накладка. Даже не так. Чудовищная ошибка! — он так искренне был огорчен произошедшим, что все девушки ему невольно посочувствовали. — Дело в том, что все вы являетесь экспериментальной группой. Ничего подобного до вас в нашем сообществе не было. В связи с этим, возможны некоторые шероховатости в организации вашего быта и обучения. Мы так много сил положили на то, чтобы вас отыскать, что было весьма и весьма непросто. Поэтому прошу вас о снисхождении, если вдруг будут возникать подобные инциденты.