Магическая трубка Конан Дойла

Спасская Мария

Новость стремительно распространилась по округе, и семья Фокс сделалась невероятно популярной. У девочек тут же обнаружился дар медиумов, и в доме стали устраивать платные сеансы общения с духами, на которые приезжали толпы любопытных. Когда поток желающих иссяк, оборотистое семейство стало разъезжать с гастролями по стране. Навык общения с потусторонними силами креп. Духи мелькали за занавесками, по сцене кружились столы, а в хрустальных шарах отражались лики ушедших в небытие возлюбленных кого-нибудь из зала.

Газеты писали

обо всем этом довольно скептически, но нашлись и сторонники нового развлечения. Знаменитый газетный магнат Хорас Грибли уверовал в загробную жизнь после того, как трагически погиб его сын, и пригласил девиц в свой дом в Нью-Йорке в надежде установить контакт с покойным. Вскоре после этого Грибли опубликовал в «Нью-Йорк трибьюн» открытое письмо, где клятвенно заверял, что сестры Фокс и в самом деле могут общаться с духами. После этого популярность девочек достигла своего пика, и юных спириток стали буквально рвать на части. Само собой, время от времени предпринимались попытки разоблачения. Скептики уверяли, что медиумы и их подручные используют специальные приспособления, издающие различные звуки. Но веру в талант сестер Фокс не смогли поколебать даже безграмотные ответы Бенджамина Франклина, которые Маргарет давала от его имени.

Слава девочек была невероятна, и все больше и больше любителей легкой наживы шли по их стопам. К тому моменту, когда Альфред познакомился с Конан Дойлем, волна спиритизма захлестнула всю Англию. По всей стране возникали спиритуалистические церкви, печатались тематические газеты и даже королева Виктория и принц-консорт принимали участие в сеансах. Казалось бы, жизнь сестер складывалась довольно удачно, однако счастливыми их назвать было нельзя. Бесчисленные испытания и проверки сделали из них горьких пьяниц.

И вот теперь Кейт Фокс арестовали за хулиганство и непотребное поведение, а Маргарет опубликовала на страницах газеты, которую секретарь держал в руках, всенародное признание в том, что вся история со стуком в доме от начала и до конца — одно сплошное надувательство. На этот обман их толкнула мать, заставившая дочерей дурачить народ, чтобы заработать побольше денег. Маргарет Фокс признавалась, что устала лгать и притворяться, роль медиума подточила ее морально и физически, и теперь она со всей ответственностью заявляет, что спиритуализм — мошенничество самого низкого пошиба.

Отложив газету, Альфред припомнил, что в Саутси сэр Артур однажды посетил лекцию «Все ли заканчивается со смертью?», которую читал гастролирующий по Англии американский спиритуалист. Тогда доктор отнесся к услышанному со здоровым скептицизмом и на заседании ученого общества громко возмущался, как человек в здравом уме может поверить в подобную чушь. Дойль говорил, что принцип жизни и смерти прост — свеча погасла — свет исчез. Однако Альфред помнил целые полки в библиотеке патрона, заставленные работами по телепатии, теософии, оккультизму и буддизму, и очень надеялся, что почерпнутая из них информация не прошла даром для пытливого ума отца Шерлока Холмса.

Глядя в окно поезда, секретарь перебирал в уме факты и вдруг увидел прекрасную возможность

выставить писателя дураком. Трубка Чарльза Дойля! Именно она послужит связующим звеном между духами и сэром Артуром. Ведь допившийся до белой горячки отец писателя курил в лечебнице ту самую трубку, которую юный Артур привез из плавания на «Маюмбе». И подобрал он ее после бегства «живого трупа»! Стоит только заикнуться об этом, и богатая фантазия писателя не сможет удержаться от полета и мигом насочиняет небылиц!

Альфред неоднократно замечал, что выдумки настолько органично вплетаются в жизнь Конан Дойля, что тот и сам искренне верит в них. Так было с маяком. Повествуя о морских приключениях, сэр Артур вдруг как-то обмолвился, что в первые же часы плавания спас «Маюмбу» от крушения у скалистых берегов Ирландии, ибо никто из команды не заметил Таскарского маяка, стоящего на краю каменного мыса. И только он, неоперившийся судовой врач, в самый последний момент сумел разглядеть в тумане его огни и тем самым избавить судно и его пассажиров от неминуемой гибели. Однако, разбирая бумаги, Альфред нигде не встретил упоминания об этом инциденте, в то время как все, что с ним приключалось, Конан Дойль скрупулезно заносил в дневник.

Так что шансы на удачу у секретаря были, да еще какие! Оставалось лишь запастись терпением и подгадать удобный момент, чтобы заронить в сердце сэра Артура ростки спиритуализма.

Дельфинья бухта. Наши дни. Лиза

Толик сидел на ступенях маяка, устремив на море задумчивый взгляд. Заметив меня, он вытянул руку вперед и, не поворачивая головы, не столько спросил, сколько констатировал:

— Наконец-то принесла.

— Не принесла. Нет у меня денег.

— Идиотка! — простонал Граб, поворачивая ко мне осунувшееся лицо. При свете луны было заметно, как сильно он изменился. Глаза запали, некогда пышные вьющиеся волосы облепили вытянутый череп, полные алые губы сжались в аскетичную нитку. — Какая же ты дура, Лиза! Как ты все усложняешь!

— Перестань ругаться и выслушай меня, — твердо, насколько могла, проговорила я. От напряжения у меня на лбу выступила испарина, хотя было совсем не жарко. Больше всего я боялась, что не выдержу его взгляда и, закрыв лицо руками, зарыдаю и убегу как можно дальше от этого страшного человека. Но все же собралась с силами и произнесла: — У меня нет денег, но я перепишу на тебя дом. Дом стоит гораздо больше чем полтора миллиона рублей. Я заберу Гошу, и мы уедем. Уедем домой, в Москву. Никто ничего не узнает.

Я видела, что неподалеку маячит приземистый силуэт Кузьмы, и его присутствие придавало мне решительности.

— Нет. — Толик жестко качнул головой. — Алекс не согласится. Ему не нужен твой дом, Лиза. Ему нужны деньги. Причем прямо сейчас. Полтора миллиона рублей. Утром он должен отдать долг. Твой муж подчистую продулся в карты. Слил всю наличность, машину, часы и еще остался должен именно эту сумму. Полтора миллиона рублей. И ни копейкой меньше.

— Что ты такое говоришь? — не поняла я. — При чем тут Алекс? Он же в Москве! Только завтра приедет!