Магический шар

Если Вы не создаёте свой мир, то обслуживаете чужие… Мы привыкли воспринимать произведение искусства как историю болезни, детали и штрихи которого и составляют эпикриз. На выходе получаем либо выздоровление, либо гибель. Всё зависит не от силы дарования автора и умения пользоваться этим дарованием, то есть, мастерства, а от направленности вектора и высоты личных вибраций. История знает массу примеров хороших стихов о плохом, когда виртуозно написанная драма сбывается в жизни поэта, писателя, а гениально написанное полотно или музыкальное произведение просто перечёркивает жизнь художника, композитора… Не надо быть исследователем, чтобы это заметить. Достаточно простого наблюдения… Когда я об этом впервые задумалась, то ужаснулась тому, с какой самоотдачей и виртуозностью люди-творцы приближают свою собственную драму, гибель, пишут свой финал и упорно движутся к нему. Творец – тот, кто тво – рит речь («ц» редуцируется в «ч»). Следовательно, нам и карты в руки! Что написали – то и получили?.. А нельзя ли направить великое оружие Слова, обладая мастерством и талантом, на счастливую жизнь, на исполнение заветных желаний, на

красиво воплощающуюся мечту? На что-то совсем не из той оперы, где, жертвуя собой, герой, и автор, вслед за ним, как загипнотизированные, повинуясь собственному сценарию, приближаются к краю пропасти?..

Ведь если мы не создаём свой мир, то обслуживаем чужие! А чьи миры мы обслуживаем ценой собственной жизни? О ком или о чём пишем? И какой мир создаём сами?.. Какой ценой творим для зрителя или читателя новую реальность, вход в которую, в иной космос, и куда в этом космосе попадают: в сказку со счастливой развязкой или в нескончаемый кошмар, колесо Сансары? Где крутимся, как белки, в последующих воплощениях…

Пытаясь честно ответить себе на эти вопросы, я однажды поняла, что больше не хочу обслуживать чужие миры и служить чужим идеям, не желаю писать собственную драму, потому что у писателя и поэта есть свой читатель. А ещё словно Кто-то читает и исполняет написанное. О чём пишем – значит, того и хотим? Мысль материальна, а мысль, облечённая в слово – воплощаема! Что излучаем – то и получаем. Человек – своеобразная радиостанция, которая посылает вовне сигнал и принимает его обратно… Этот сигнал ещё называют вибрационной подписью, которая уникальна для каждого человека, она – автограф, неповторимый и отличающий нас друг от друга… Вибрационная подпись или авторский автограф каждой «радиостанции» складывается из множества вибраций, транслируемых на разных уровнях… Учёные объясняют каждый уровень при помощи волновой теории из квантовой физики.

Скажете, при чём здесь литература? Вспоминая Золушку и её тётю – фею, констатируешь, что не у каждой милой и славной Золушки есть такая тётя… А чуда хочется всем. И мало в него верить, надо осмелиться взять в свои руки «волшебную палочку» – хорошо знакомый нам пишущий инструмент и направить его на чудотворение! В этой книге, собранной по просьбам моих друзей, есть и прежние произведения, из прошлой литературной жизни. Но они, вместе с премьерными стихотворениями последнего периода моей жизни, составляют литературу нового времени. Этот новый для меня опыт и жанр я назвала романтическим реализмом, который отображает глубокую правду жизни, но правду прекрасную, неразрывно связанную с мифами. Ибо мифы являются основой любого бытия, истории, литературы и всегда стоят у истоков новой реальности. Парадокс? Истинное произведение искусства и есть парадокс, метафора… Казалось бы – какой романтизм в изображении героев войны? Но не будем забывать, что в центре сюжетов любой мифологии – боги и герои. Герои, ковавшие Победу, основатели новой реальности, в которой мы живём… А эпиграфом к этой книге я бы хотела взять слова Иосифа Бродского: «…В каждой музыке Бах, в каждом из нас Бог. Ибо вечность – богам. Бренность – удел быков…»

Огромную благодарность выражаю своим друзьям и вдохновителям, без которых эта книга, ознаменовавшая новый этап в моём творчестве, была бы невозможна: Сергею Лобову, Наталье Тоскиной, автору моих фотопортретов и обложки этой книги, Александру и Александре Чистяковым, Русскому Литературному Обществу и издательству «У Никитских ворот».

И я была цветком турецким,И Нотр-Дамскою «житан»,Плясуньей с профилем еврейским,Без глупостей и без жеманств!Эдит Пиаф с кульком каштанов,Что рассыпается в руках…Ах, Боже мой, как это странно:Без дураков, но – в дураках!Лететь неведомой кометой,Увязнуть бабочкой в смоле…И воплотиться снова где-тоНа этой радужной Земле!Пройдя всю цепь реинкарнаций,Увидеть, всё же, повзрослев,Как будет ослик спотыкатьсяПод седоком на том Осле!И что-то искреннее будет.Я всех увижу, как родных:Богов, что выдумали люди,Кто создал нас и встретил Их…Я, воплотившаяся в Таню,Нарушив заповедь: молчать,Открою, наконец-то, тайнуИ влипну бабочкой в печать! Увлажнился взгляд озера,Отражая дома.Лёд провалится, солнце глотая,И тогда приплывёт золотая…В ночь опять подморозило.Ожидаю сама,Как раскрошится кромка, врастаяВ берега, и когда он растает,Этот сон, этот солнечныйНеожиданный вздох –Расцветёт в сердце жёлтый подсолнух…Я, как в детстве, желаньем наполнюсь,Соберу из осколочковВечно странное: «Бог»,И влюбиться осмелюсь по полной!Слышишь, Рыбка, волнуются волны?Сердце в такт убыстряется,Поздравляя тебяС днём рожденья весны,Золотая!Мы – вне рамок свободно взлетаем!Неба синяя тряпицаРаспростёрлась, любя,Снова птиц возвращаются стаи…Слышишь, музыка льётся святая?Звуки тоже в твой адрес, но,Взгляд, стихами струясь,Увлажнился у озера ярко…Март построже adagio, largo,Поздравлением радостнымНамекает на связьВешних круговоротов с обжаркойЗёрен жизни – земного подарка! Проснулась Золушка, испачканная сажей,Произнесла:

«И это – мой удел?Увидит принц, и что тогда он скажет?..»Стыдом румянец на лице зардел…И Золушка, от робости немея,на помощь никого не позвала.«Сама себе отныне буду фея!Прочь, имя, что оставила зола!»Стирая пятна, в зеркальце любуясь,Надела платье, сшитое себе…Подумала: «Теперь переобуюсь!»И шанса не оставила судьбе:Чтоб Сандрильоне воплотить любуюМечту, ей надо начинать храбреть! Опровергнув старое речение:«В громе пушек – музы не слышны»,Рота шла особого значенияПо Дороге Жизни и войны.Рота шла по Ладожскому озеру,Лёд свинцовый, выдохшись, толочь…Их стихи, как бомбу, заморозила,И укрыла ночь,Тех, кто жил на фронте или не жил, но,Выживая из последних сил,Всё искал слова, как Саша Межиров.Страшный суд – Луконин Михаил!Как найдёшь? Вокруг то – рвы, то – надолбы,Трупов мёрзлых, детских – штабеля!..К эшелонам подоспеть бы надо бы!Чёрный лёд когда-то отбелят?..Позже «миски» с «Минском» – в рифму, стало быть,Выжил? Но каков самообман!Вот тогда поэта и не стало бы,Если б не товарищ капитан,Что молчал укором узаконенным:Графоман – синоним – дизертир!Солнце вверх тормашками с Лукониным!Ладоги неразведённый спирт…Рота шла, а солнышко над Балтикой,Лунки придорожные суша,Поднималось фронтовой романтикой,Словно неубитая душа… Кто родился в мае – век промается,Так у нас в народе говорят…Не заслуга, что десятиклассница –На войне солдат?Всё б нам над приметами подтрунивать,В стороне, тайком, перекрестясь!..От живых к погибшим Юля ДрунинаСозидает связь,Чтоб звучали явственнее, ближе намРаненых, убитых голоса…В партизанских соснах, солнцем выжженныхСтон многоголосый поднялся!Чтобы, Воскресенью соответствуя,Те восстали, нынешним в укор,Что привыкли жертвовать и бедствовать,И стрелять в упор!..Артобстрелы, холод, голод, сырость ли –Всё пришлось ей пережить самой.Ну, азинки многие не выросли,Не пришли домой.Юлька же – в Литинститут, в шинелишкеИ в многопудовых сапогах…Слава не посмертная, всамделишно,Страшно дорога!..Может быть, сегодня и не трудно нам?Попривыкли к танкам у Кремля.Но тогда под поэтессой ДрунинойДрогнула Земля.Без неё врезается, немая вся,В предзнаменований чёрный ряд…Об ушедших говорят: «Отмаялся!»Горько говорят. Крепко сжала седые виски:Рвёт сосуды войны отголосок.Не унять чернозёмной тоскиГолове её светловолосой!Не ловить иноземную браньНи одним слуховым из отверстий!Подмосковная дача, Пахра,И последняя воля – в конверте…И посмертная книга Суда.В «Судный час» пощади её, Боже!Фронтовик и поэт никогдаПримириться с неправдой не сможет.Что ж такая затеялась браньВ мире новых, безумных реалий?Хоть израненным духом воспрянь –Непонятно, за что воевали?!.…Дачный плед, чай горячий отдашьЗа осеннюю стылую снулость…И гараж, как последний блиндаж,Где небесная гостья уснула… Все птицы улетели,Ни ангельской души.Как странно, в самом деле,Но эти акварелиСиротски хороши!..Овраги листья хвоиОбсыпали до пят,Ноябрьский ветер воетТревогою живою,Что, кажется, бомбят?..Наверно, в час тот, судный,Твой безрассудный грех,Тяжёлый, беспробудный,Окажется подспудноВеличественней всех…