Магический спецкурс
Шрифт:
— Скажите, — продолжал Ротт, снова ничего не замечая, — в вашей семье не шло разговоров о том, чтобы не отправлять вас сюда?
Мне почему-то вдруг стало холодно, словно от порыва ледяного ветра.
— Почему вы спрашиваете? — чужим, испуганным голосом поинтересовалась я, понимая, что тем самым уже ответила на его вопрос.
— Потому что за последние два года погибли три девушки из семей Покинувших. Две в прошлом году и одна в позапрошлом. Их семьи предпочли не отправлять дочерей сюда, а заплатить штраф. Все девушки погибли в сентябре, сразу после начала учебного года. Там, за Занавесью. Вроде бы несчастные случаи,
Мне показалось, что мурашки на моей коже стали размером с майских жуков. Меня даже слегка замутило.
— Наверное, я вас напугал, — немного огорченно пробормотал Ротт. — Но пусть лучше вы будете напуганы и предупреждены, чем спокойны и в неведении. У меня нет ни одного доказательства против Нормана. Только разрозненные факты и мои предчувствия. Поэтому я ничего не могу сделать. Кроме как предупредить вас.
— Считайте, что вы меня предупредили, — мой голос прозвучал так хрипло, что даже мне стало не по себе.
— Тогда позвольте откланяться, — он поднялся и перед тем, как уйти, повторил еще раз: — Берегите себя.
А потом ушел. Или испарился. Не знаю точно, я не видела. Я сидела, глядя в одну точку, обхватив себя руками за плечи. Солнце внезапно скрылось, как будто из солидарности с моим состоянием в тот момент. В голове крутились мысли — одна другой страшней.
Глава 18
Следующий учебный месяц прошел как в тумане. Я ходила на лекции, практиковала бытовые и не очень заклинания, особенно стала усердствовать на занятиях боевой магией, чем очень обрадовала профессора Нота, но при этом постоянно находилась в оцепенении. На ТРЗ старалась не смотреть на Нормана, как минимум, не встречаться с ним взглядом.
Хильда, конечно, заметила перемену в моем настроении еще в то воскресенье, когда так и не дождалась меня в столовой для совместного обеда. Первую неделю она постоянно расспрашивала меня, пытаясь выяснить, что случилось. Я отмахивалась, ссылалась то на головную боль, то на усталость, то просто на плохое настроение. Пыталась даже приплести расставание с Сережей, про которого, на самом деле, почти не вспоминала. Все, кроме правды. Не знаю почему, но мне казалось неправильным вываливать на нее бездоказательные подозрения Ротта. Хватало и того, что я сама теперь боялась и сторонилась Нормана. Было бы совсем странно, если бы мы обе начали это делать. Через неделю Хильда отстала. Сказала: «Когда захочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать». Я была ей благодарна и прониклась к ней еще большей симпатией, но она все-таки не была Ингой.
С Ингой я могла бы это обсудить: она не знала ни Ротта, ни Нормана и моим родителям точно не побежала бы доносить. С ней можно было поговорить об этом, словно о сюжете фильма. Она бы взглянула на ситуацию со стороны и высказала свое непредвзятое мнение. Только с Ингой я с тех пор не встречалась. В выходные я проходила через портал лишь для того, чтобы подзарядить телефон прямо в фойе здания в Фурманном переулке, позвонить родителям и предупредить, что не приеду домой в эти выходные. Я ссылалась на учебу и тусовки с друзьями, но на самом деле я просто боялась.
Я дико боялась того, что Ротт окажется прав. Я вспоминала,
Норман, конечно, тоже заметил мое странное поведение. Я иногда ловила на себе его задумчивый взгляд в столовой и библиотеке. Пару раз он пытался поговорить со мной после лекции, но каждый раз я позорно сбегала, ссылаясь на срочное дело. Мне было страшно оставаться с ним наедине.
Часть меня злилась и бесилась от такого положения вещей. Этой части Норман нравился. Она постоянно напоминала, как он помог мне. Убеждала, что ничего плохого, кроме хорошего, я никогда от него не видела, а поверила голословным обвинениям малознакомого человека, который при первом знакомстве мне не очень-то и понравился. Другая часть меня на все это возражала в духе: «Береженого бог бережет». Она напоминала первой, что люди не всегда такие, какими кажутся. И многие жестокие маньяки-убийцы в жизни выглядели как милейшие и добрейшие люди.
Несмотря ни на что, я продолжала носить перстень, который Норман мне дал. Выбора у меня все равно не было: без него я не смогла бы учиться. Да и я не представляла, как приду к нему и скажу: «Спасибо, ваш перстень мне больше не нужен, заберите!»
Примерно через месяц меня немного «отпустило». Я все еще сторонилась Нормана и не хотела поговорить с Хильдой, зато все-таки отправилась домой на выходные и встретилась с Ингой. Та посоветовала найти какие-то публикации в газетах и о гибели девушек, и о монархистах, прежде чем паниковать. Чтобы сделать собственные выводы. Я согласилась с ней, но не смогла сразу сообразить, как это осуществить. Это дома все, что угодно, можно «погуглить», а в магическом мире придется идти в библиотеку. Я решила, что сначала надо хорошенько подумать, как сформулировать свой «поисковой запрос».
Хотя дома меня не было целый месяц, родители так и не подобрали мне фокусирующий артефакт. Мама так вообще с порога завела разговор о том, что мне нужно бросить учебу в Орте и пусть меня отчисляют после сессии. Мотивировала она это моим замученным видом. Папа, как ни странно, на этот раз ее уверенно поддержал. Однако теперь уже ничто не могло убедить меня бросить Орту: я слишком этого боялась. Поэтому на все их уговоры я только поинтересовалась, когда же у меня все-таки появится собственный артефакт.
— Это не минутное дело, — смущенно ответил папа. — Требуется время, чтобы подобрать подходящий материал и его форму…
У меня сложилось впечатление, что они еще даже не начинали этим заниматься. Почему? Все-таки надеялись уговорить меня бросить учебу? Зачем тогда вообще отправляли на спецкурс? Хотели обмануть систему? Почему тогда сразу не объяснили все и не предложили мне эту гениальную комбинацию: пойти учиться, тут же быть отчисленной и сэкономить на штрафе? Что-то было нечисто в их молчании, но на все мои расспросы папа отвечал очень уклончиво, тут же менял тему и переключал мое внимание. Когда же я напрямую спросила о монархистах, он на мгновение потерял дар речи.