Магиня для эмиссара
Шрифт:
— Через день, наверное.
— Ага! Я ждать вас буду! — и улетела вниз по улице, прижав к себе бутыль с молоком.
За ужином вернувшийся из города Холт был рассеян, сидел и барабанил пальцами по столу. Поймал мой взгляд:
— Сафрина изменилась. А в чём дело — не пойму. Просто чувствую. Я прошёлся по городу, посмотрел с набережной на корабли, посидел в трактире… Да, прогулялся мимо дома пропавшего ньера Бернали.
— И? — поторопила я.
— И. В подворотне напротив дежурит пара личностей не злодейского, но и не респектабельного вида. На меня внимания не обратили — улица большая, народу много ходит. Но я бы сказал,
М-да. Значит, пока не знаем, что за рыба водится в этом водоёме, следует быть очень осторожными.
Варим суп, выявляем странные закономерности в декларациях, верим, что рано или поздно перестанем быть синими…
А сейчас я уберу со стола и пойду купать Соль.
Ну и ларру за компанию.
И полы заодно помою…
— Рейн, а у нас на этой стороне полуострова есть королевский флот?
— У нас везде есть королевский флот, — хмыкнул муж. — Потому и живём спокойно.
Угу, ясно. Хочешь мира — готовься к войне.
— А королевский флот имеет право останавливать и досматривать суда?
— Если есть веские — подчёркиваю, веские — основания подозревать, что судно нуждается в помощи или замешано в преступлении.
— Я подумала, что если какой-то из тех кораблей, которые бегают туда-сюда порожняком, выловить и посмотреть — что они там возят?
— Хм. В принципе, если не разберёмся по-другому, можно. В крайнем случае, объясним недостоверными агентурными сведениями и тупоумием всё перепутавшего капитана.
Пока разговаривали, я перебирала зелень для салата у кухонного стола, а Рейн стоял за моей спиной. Не рядом, не вплотную… но я чувствовала его всей кожей. С самого приезда муж ходил за мной следом. Устраивался с книгой или бумагами там, где я занималась чем-то другим, даже на кухне. Провожал глазами. И при малейшей возможности касался, притрагивался, обнимал, тыкался носом, целовал, гладил…
Его внимание и близость, несомненно, были приятны. Если бы не одно «но». Я боялась. Боялась не того, что он однажды сорвётся и причинит боль, а того, что когда мы всё-таки окажемся вместе, я не оправдаю его ожиданий. И потеряю его. Не знаю, как должны вести себя ньеры в интимной обстановке, но, должно быть, я делала что-то неправильно. Потому что Андреас охладел ко мне очень, очень быстро.
Так что сейчас я разрывалась. С одной стороны, мне хотелось, чтобы мужу было хорошо. С другой — мне самой было неплохо и так. И было страшно, что период вынужденного ухаживания, не переходящего в близость, — это самое сладкое, что светит мне в нашем коротком странном браке. И что, когда всё случится, не я, а Холт наутро отведёт глаза…
Чем дольше ждёшь — тем ждёшь большего. Когда мне было пять лет и мама была ещё жива, я увидела в витрине куклу. Она покорила и поразила меня с первого взгляда — с фарфоровым личиком, красными губками бантиком, огромными голубыми глазами и водопадом золотых кудрей. Платье было розовым, а из-под кружевных манжет виднелись ручки с тоненькими белыми пальчиками. Она казалась настоящей девочкой, и мне ужасно, безумно хотелось, чтобы Белинда — это имя казалось мне необыкновенно красивым — стала моей куклой. И больше — моей подругой. Ведь она — как живая!
Но я понимала, что кукла — дорогая. А жили мы не слишком богато — мать выплачивала ростовщикам долга отца с набежавшими процентами, и на это уходили почти все заработанные ею деньги. Но каждый раз, когда выпадала возможность, я бежала к витрине — посмотреть, поговорить с моей Белиндой. С каждым днём она казалась мне прекраснее и прекраснее. Я
А потом пришла зима и мой день рождения. Когда я открыла большую алую коробку — счастью не было предела — с белого нежного шёлка, в своём розовом платье, на меня голубыми глазами смотрела Белинда!
Восторг продлился ровно до того момента, пока я не схватила её руками и не прижала к себе. Оказалось, что под платьем нет тела. Нормального тела. Обутые в туфельки ножки ниже колен, фарфоровая голова, кисти рук крепились чёрными железными крючками к чему-то, напоминавшему набитый тряпками мешок с грубыми отростками-культяпками рук и ног. Все мои мечты о подруге, всё, что я нафантазировала, пока ждала и хотела, лопнуло в один миг, как мыльный пузырь.
Я сумела сдержаться и не разреветься — ведь мама ждала от меня радости…
А сейчас я сама чувствовала себя такой Белиндой. Не знаю, что видит Холт, когда смотрит на меня, но когда он приподнимет платье, флёр исчезнет. Так что не надо ложных иллюзий — они разбивают сердце.
Обернулась к мужу с улыбкой:
— Рейн, когда мы спускались с плоскогорья, я обратила внимания, что грузовых повозок на дороге совсем немного. А товар в порт привозят десятки кораблей…
— Вопрос понял. Сейчас расскажу. Смотри, Сафрина на северо-востоке Таристы, да? Ту дорогу, по которой мы спускались, ты оценила — серпантин, много крутых опасных поворотов. Для карет и всадников — приемлемо. Для грузов — тяжело и опасно. Зато южнее есть место, где с плоскогорья вниз падает каскадами водопадов большая река — Ардас. И пару сотен лет назад один предприимчивый купец нанял строителей, которые по его замыслу углубили русло и установили под потоком воды полдюжины колёс. А от них идут тросы, которые тянут подъёмники. Сделано всё надежно, цена приемлемая, за один раз подъёмник может вытянуть на гору платформу с парой волов или коней. Или телегу с мукой. А наверху идёт ровная дорога. Вот и выходит экономия сил, нервов, времени и, в конечном итоге, денег. А потомки умного купца давно купили дворянскую грамоту и проживают в Лореции.
Интересная история.
— Да, — продолжил Холт, — ещё один большой тракт ведёт на юг вдоль побережья. По нему везут все товары, предназначенные для центра страны. Через два дня пути дорога поворачивает на запад, но там рельеф уже пологий. Поедем — посмотришь сама.
Ещё интереснее.
Рейн взглянул на меня, сделал шаг и обнял.
Я прижалась к нему.
Пусть будет что будет…
Глава 4
Убийство — это всегда ошибка. Не следует делать того, о чём нельзя поговорить за чашкой чая.
Я выглянула в окно и поморщилась. Нет, ну просто осенний дождь — это удовольствие ниже среднего. Но ледяная косая морось, да с порывами холодного ветра, который рвёт из рук зонтик… но идти на рынок всё равно придётся.
— Любопытно, — в голосе Рейна слышалась улыбка: — Ты вжилась в роль служанки так, что даже я тебе верю. Например, за десять дней, что мы тут, ты ни разу даже не заглянула в ювелирный, который прямо под нами. Настоящий героизм!
Гм. Героизм. Ну да, разумные соображения — что нечего прислуге делать в магазине, где цена за одну брошку больше её полугодового жалования, — присутствовали тоже. Но не особо и хотелось. Вот был бы там книжный — удержаться оказалось бы намного сложнее.