Магистры черно-белой магии

Александрова Наталья Николаевна

Света же, стоя на коленях возле Николая, посмотрев на оператора, внезапно обрела прежнюю решительность и ясность мысли. Она взяла его запястье, потом приложила руку к шее, как это делают врачи. Ей показалось, что прослушиваются слабые толчки пульса.

— У тебя мобильник есть? — окликнула она оператора.

Тот кивнул и набрал номер «скорой». Света поговорила сама, после чего посмотрела на свалку у двери, форменное побоище. Они подхватили Николая и понесли его к маленькой дверце в углу. В суматохе ее никто не заметил, да и все стремились поскорее удалиться от страшного места взрыва.

Дверь была закрыта, но оператор легко выбил ее плечом. Они вынесли Николая в маленький коридор за актовым залом, потом положили на диван в чьем-то кабинете. Им не встретилось ни души — все находились на митинге в актовом зале и теперь не могли оттуда выбраться. Николай застонал.

Кровь из раны текла, не переставая. Света посмотрела на часы и спустилась по маленькой лесенке встретить «скорую» — она объяснили им ситуацию по телефону, сказала,! чтобы не пытались проникнуть в зал — там столпотворение, сначала нужно, чтобы милиция всех успокоила. А у нее раненый, так что удобнее подъехать с черного хода, она встретит машину.

Врач осмотрел Николая, покачал головой, наложил временную повязку. Сказал, что нужна операция и рентген обязательно. В больнице Свете выдали белый халат и разрешили посидеть у дверей операционной. Она была спокойна, только очень бледна.

Вышел врач, поглядел на Свету одобрительно — не плачет, сидит смирно.

— Ну осколок мы вытащили, вроде бы позвоночник не задет. Крови много потерял.

У тебя какая группа?

— Вторая, — не колеблясь ответила Света.

— Ну тогда давай, не жадничай.

После переливания Свете разрешили взглянуть на Николая. Он чуть порозовел, но по-прежнему был без сознания.

— В палату его, — распорядился врач, — а ты — ночуй здесь, пока кровать пустая.

— Да я и не дойду сейчас до дому, слабость такая после переливания.

Света проснулась рано утром. Николай лежал на животе и сопел, потому что нос его уткнулся в подушку.

«Как бы не задохнулся!» — испугалась Света.

Она спустила ноги с кровати и подошла к нему тихонько. Чуть повернула голову, появился один открытый глаз.

— Куда это нас занесло? — удивленно спросил Николай.

— В больницу, — прошептала Света одними губами. — Ты не бойся, доктор сказал, что операция прошла успешно и позвоночник не задет.

— Ну-ну. А тебя как, не задело?

— Н-нет..

— А чего тогда плачешь? Болит что-нибудь?

Ответом ему были бурные всхлипывания.

— Ну вот, — протянул Николай и поморщился от кольнувшей боли, — я-то думал, что ты особенная, а ты, оказывается, как все девчонки, — чуть что — сразу в слезы…

* * *

Надолго запомнили петербуржцы похороны Каморного. Давненько город не будоражили таким скандалом. Шутка ли — при всем честном народе, прямо на похоронах убить самую популярную телеведущую в городе! Да не просто убить, а взорвать, буквально разорвать в клочья. И при том, что все до последнего момента снимало множество телеоператоров!

В общем, скандал был жуткий. По городу поползли слухи. Говорили о чеченских террористах, поминали Хаттаба — очевидно, подсказала связка гранат под курткой неизвестной девицы. Говорили о мести, будто бы неизвестная женщина

убила Алену Багун из-за того, что та когда-то в юности украла у нее возлюбленного. Каким-то образом просочились слухи о том, что Алена с Камерным находились в состоянии враждебном, и злые языки поговаривали о том, что неизвестная — это бывшая любовница Камерного, и что она якобы поклялась отомстить за него обидчице и не пожалеть для этого жизни, Что она и выполнила с большим тщанием.

Высказывались несусветные предположения о количестве жертв, якобы растоптаны и погибли в свалке тысячи и тысячи; называли уже похороны журналиста Камерного второй Ходынкой.

Надо отдать должное милиции — она действовала быстро и, даже можно сказать, что и с умом. Приехали в большом количестве милиция и ОМОН, оцепили здание бывшей школы, заворачивали всех опоздавших на митинг и просто праздных зевак. Омоновцы взлетели на второй этаж, где находился актовый зал.

Своя охрана пыталась отворить широкие двойные двери, в которых по советской еще привычке была приоткрыта одна половинка. Омоновцы мигом разобрали дверь чуть не на досочки и проникли в зал. Там им пришлось разнимать дерущихся обезумевших людей и выбрасывать в коридор. Те, кто мог идти, шли сами вниз, раненых подбирали.

В общем и целом дело обстояло не так плохо — тут сыграло роль то, что в два часа, когда начался митинг, народа на прощании было уже значительно меньше. Пенсионеры — ранние пташки. Собственно от взрыва пострадал только Николай. Так что когда подсчитали потери, то убитых оказалось всего двое — Алена и ее убийца, зато десять тяжелораненых, а кроме того, множество переломанных конечностей, разбитых голов и расцарапанных лиц. Уже вечером начальник городского УВД выступил по телевизору с кратким отчетом, были названы цифры, чтобы успокоить население, но именно после солидного немногословного сообщения генерала и пошли жуткие слухи о количестве убитых и раненых.

В общем, высказывались разные предположения о том, кому и за что понадобилось убить Алену Багун. Не говорили только об одном: о войне в топливном бизнесе города, так что Алена своей смертью способствовала уходу этой истории в небытие. Канал ПТЦ вообще молчал. Там на экране стояла заставка с фотографией Алены и играла классическая музыка. Говорили, что после такой жуткой истории директора канала снимут, а сам канал закроют. Пока что Пал Палыч тихо сидел в своем кабинете и тупо смотрел на телефон — он ждал указаний. И дождался: по личному телефону ему позвонил Теймураз Аполлонович и сказал одно слово: «Жди».

— А я чем занимаюсь? — удивился Пал Палыч, но в трубке уже пикало.

Под давлением общественности в эфире выступил мэр города. Он призвал население к спокойствию, сказал, что меры к раскрытию преступлений принимаются и чтобы граждане не сомневались, что виновные будут найдены и наказаны по всей строгости закона.

Незачем говорить, что после выступления мэра утихшие было слухи начали распространяться с новой силой.

Несколько дней жуткая история не сходила с экранов телевизоров и со страниц газет, причем дошло и до столицы. Говорили, что снимут всю верхушку питерской милиции и пришлют из Москвы специальную бригаду.