Магистры пятого знака
Шрифт:
«Значит, Черный призрак тоже здесь. Вот уж кто, не моргнув глазом, соберет жатву для Вранка».
– Кого они ищут? – поинтересовался юноша.
– Еще одного магистра. Магистра синей ночи.
– Ты его знаешь?
– Встречались,– коротко ответил я. Не пересказывать же парню всю историю моих встреч с рыцарем смерти.
– Он тоже из нашего мира? – Студент был явно заинтригован.
– Нет, но и не из этого.
– Нужно его скорее найти и предупредить.
– Он в предупреждениях не нуждается, и встречаться с ним мне
Всадники скрылись из виду, и сразу проявился Ухтырь:
– Неужели так сложно запомнить простые слова? С вами в беду попадешь на пустом месте.
– Да ладно тебе кипятиться! Подумаешь, что путник, что странник – какая разница?
– Он еще спрашивает! Путник – это кто? Идущий человек. Не более того. А странник – странствующий волшебник. Разницу улавливаешь?
– Опять волшебник?! – я начал закатывать рукава.
– Ты сначала дослушай, потом будешь оголяться,– обиделся крогул. Посопел для видимости носом, а затем продолжил.– Странники, или боевые маги, испокон веку занимались только тем, что с помощью чародейства выискивали разные приемы владения оружием, осваивали их да изредка передавали тем, кто им вдруг понравится. Другого волшебства за странниками не числилось. Они редко у кого на службе состояли, с другими волшебниками дружбы не водили, только и делали, что по свету странствовали. Вот почему воинский люд их завсегда уважает.
– Что ж теперь любого уважать, кто себя странником назовет?
– Не каждого. Но если у парня при этом имеются настоящие, боевые доспехи и взгляд уверенного в своих силах человека, то почему бы не уважать?
– Что в моих доспехах необычного? Ну, видно – новые, потому что блестят.
– Это пока не присмотришься. Они не просто блестят,– многозначительно произнес крогул.
Только сейчас я обратил внимание на странное сияние металла. Оно было абсолютно одинаковым и в тени, и на солнце. «Ну что ж, пусть лучше будет странник, это все же лучше, чем волшебник, мне подходит».
– А за нами хвост,– крогул указал в сторону деревни.
– Не может быть! – воскликнул я.– Как она нас нашла?
Гостиничная кошка неслась галопом по степи и, лишь завидев людей, перешла на грациозный шаг. Подруга, только тебя нам и не хватало для полного счастья.
– А ну, брысь! – грозно сказал я.
Животное остановилось в трех метрах, приподняв переднюю лапу. Одарив меня уничтожающим взглядом, словно говоря: «А я и не к тебе вовсе», кошка направилась к карлику. «Ну что ты с ней будешь делать?»
– Сбегать, отнести в деревню? – предложил Ухтырь.
Он, конечно, бегал быстро, но зачем лишний раз мучить и себя, и животное?
– Толку-то? Если она решила идти с нами, значит, все равно догонит. Чего зря носиться туда-сюда?
– Слышала, Манька? Остаешься,– сообщил Ухтырь, прижимая киску к груди. Он ее уже и назвать успел!
– Почему Манька? – поинтересовался я.
– Подружка
– Серж, Ухтырь, гляньте, что с небом делается,– юноша указал на север.
– Вот тебе и маленькая тучка!
Такого небосвода мне еще не доводилось видеть, хотя и на Шаркусе, и в Долине проклятых звонарей, и в Тангоре повидал их немало. Складывалось впечатление, что бушующее море закинули наверх, предварительно добавив темных оттенков. Кипящая серо-черная масса надвигалась с огромной скоростью, но самое странное – внизу стоял полнейший штиль. «Что-то будет, и вряд ли приятное». Я уже хотел поделиться своими мыслями по поводу происходящего, но меня опередил Ухтырь.
– Так не бывает. Ущипните меня! Хочу проснуться и не видеть этот кошмарный сон.
Вокруг стало темно, как ночью, и тихо, как в могиле. И вдруг оглушительный грохот заставил вздрогнуть всех. Сильнее других это получилось у Маньки. Она подпрыгнула, как кузнечик, исхитрившись поцарапать руки карлика при взлете и лицо юноши при посадке – Алекс оказался на пути приземления испуганного животного. Однако оба мои спутника не придали никакого значения кровавым разборкам. Сейчас было совершенно не до того.
Молнии вокруг нас с шипением врезались в землю, воздух наполнился статическим электричеством и запахом озона. Но самое интересное, что обильное выпадение электрических осадков происходило лишь возле нас. Не знаю, сколько длилась показавшаяся вечной канонада, но у всего есть свое начало и свой конец. Небо очистилось, снова проглянуло солнце, и только выжженный контур пятиугольника в степи напоминал о недавнем ужасе. Кто-то недвусмысленно давал понять, что мы у него под колпаком.
– Интересно, кого остробородый боится сильнее? Тебя или меня? – сказал я Алексу, покидая пепелище.
– Ты полагаешь, это он со страху?
– Обычно силу демонстрируют, когда не уверены в победе. Таким образом пытаются запугать противника, которого сами боятся.
– Меня в жизни еще никто не боялся,– сказал Алекс.– Разве что соперники по шахматам.
– Хорошо играешь?
– В нашем университете лучше всех.
– Надо же! Ты не из вундеркиндов случайно? И сопромат он сдал, и в шахматах дока, и руки дело знают. Лет-то тебе сколько?
– Пятнадцать. Но я школу в тринадцать закончил,– он словно оправдывался.
– Понятно. А еще чего необычного умеешь делать?
– Могу быстро считать.
– До скольки? – Ухтырь оторвался от поглаживания вздыбившейся шерсти кошки.
– Да нет, я имел в виду вычисления: разделить, умножить, возвести в степень, извлечь корень.
– Понятно – ходячий калькулятор. Жаль, это нам все вряд ли пригодится.
– Почему же? – возмутился крогул.– В хорошем хозяйстве все сгодится. Пусть он нашим деньгам счет ведет. А то я, например, знаю только, что в кошельке денег больше, чем пальцев у меня на руках. Это ведь не дело. Монеты – они счет любят.