Магия без правил
Шрифт:
Ребята глядели музыкантам вслед: Ирка обалдело, Танька раскрасневшись, Богдан насупившись. И видели, как с каждым шагом очертания их тел меняются, плывут… Через луг к замку и съемочой группе бежали, спотыкаясь на высоченных каблуках, волшебные красавицы группы «Манагра»: Вера, Альбина…
– А Надя где? – завопила им вслед Ирка.
Третья красавица на бегу обернулась:
– Оля я! – и припустила дальше.
– Ну? – ехидно поинтересовался Богдан. – Так кто из них тебе автограф даст? Вера? Или все-таки Оля?
Танька смущенно рассмеялась
– Конечно, они ж летавцы… Что вы хотите… Они сразу и мужчины, и женщины, им все равно, им главное – чтобы их любили. Правда, тому, кто их любит, обычно плохо приходится: летавцы все силы высасывают. Наши еще ничего, приличные, в шоу-бизнес подались – поклонников много, если от каждого взять понемножку, им хватит, а у публики после них разве что головная боль.
– Ага, особенно учитывая, что они сразу каждый за двоих работает – и поклонники в двойном размере, и гонорары, – Богдан издевательски покосился на ведущего. – Зато мы теперь знаем, почему в «Манагре» состав постоянно меняется. Они просто собственные женские рожи толком запомнить не могут – путаются, вот и приходится девок вечно переименовывать, чтоб вопросов не возникало.
– Не желают ли победители взглянуть на призы? – явно торопясь сменить тему вмешался ведущий.
Ребята устало глянули внутрь расколотого бетонного круга. На голой земле как-то очень сиротливо лежал маленький ноутбук, совершенно роскошный мобильный телефон и компакт-диск с изображением белоперого Алконоста с ангельским девичьим личиком. Ирка смотрела на призы, но брать не спешила. Еще недавно она была бы до поросячьего визга счастлива – ноутбук, мобилка… Но сейчас лишь одна мысль билась у нее в мозгу: «И все, что мы пережили было ради… этого?» Пусть все остались живы и здоровы, но ужас и отчаяние еще крепко держали ее в своих лапах, а память о вампирьем голоде и вкусе человеческой крови на губах будут долго преследовать по ночам. Ребята тоже молчали и, казалось, разделяли Иркины чувства.
– Я теперь в квесты не смогу больше играть, к ролевкам вернусь, – задумчиво проговорил Богдан… и чуть печально закончил: – Потому что квеста круче, чем этот, в моей жизни уже не будет.
– Когда б я еще графиней заделалась, – мечтательно откликнулась Танька.
Ирка раздраженно фыркнула – зла на них не хватает, совсем дети! – и выгребла из расселины призы. Глупо было бы оставлять. Бетонный круг с тихим вздохом сомкнулся.
Ирка принялась засовывать призы в сумку и вдруг увидела, как ведущий остановившимся взглядом следит за ней.
– Не надо вам их брать… Не надо… Опасность… – словно в трансе выдохнул упырь-прорицатель.
Ирка замерла, но Богдан возмущенно завопил:
– Вот хитрый упыряка! На концерте бабки сэкономил, теперь еще на призах хочет? Фигушки, мы их заработали! Хотя могу поменяться… – Богданова физиономия стала хитрой, как у цыгана на конской ярмарке. – Диск – на вороного!
– Ты что, сдурел? – возмутилась Танька.
– А что такого? У вас
Девчонки схватились за уши. И правда, в ушах у них до сих пор болтались полученные от бабушки Сирануш украшения. Ирка и забыла про них, хотя как можно забыть про такие висюлищи из золота и драгоценных камней?
Далеким эхом, как дуновение ветерка, до Ирки донесся призрачный голос Сирануш:
– Ачуч-пачуч подарки обратно не забирают!
– Вот! – кивнул Богдан. – А мне бы коня. Цыгану без коня никак нельзя!
– Ты не цыган! – в один голос возопили Ирка и Танька, а Танька добавила: – Как ты его в поезде повезешь?
– Ты ж у нас умная, ты и придумай, как везти! – парировал Богдан.
– Я умная! – подтвердила Танька. – Поэтому я с конем в поезд не попрусь!
– К тому же у нас следующий квест намечается, – очнувшийся ведущий попятился, волоча коня за собой. – Леонардо проверенный работник, нам без него никак… Какая же тяжелая это работа, и никто не ценит, никто, все обвиняют, – он побрел по лугу, ведя коня в поводу и печально приговаривая. Вороной Леонардо оглянулся и прощально заржал.
– Эх, нет сироте в жизни счастья! – вздохнул Богдан.
– Ты не сирота! – в один голос снова рявкнули девчонки.
– А счастья все равно нет! – уперся пацан.
– Помогите! Спасите! – раздалось откуда-то из вышины.
– Что еще? – нервно вздрогнула Танька.
Все трое задрали головы. На самой верхушке замковой башни, крепко вцепившись когтями в черепицу, сидел медведь.
– Помогите! – снова отчаянно взревел он. – Я высоты боюсь!
С луга на чистом ультразвуке проверещало:
– Допоможить! Засыхаю! Ой, жабры горять, жабры!
Воронье карканье прозвучало глухо, словно у каркающего был заткнут клюв.
Друзья огляделись. Посреди луга, блестя чешуей в свете луны, на осенней траве билась щука. А клюв у ворона был не заткнут, а воткнут – черная птица оказалась по самые крылья вколоченной в землю, так что наружу торчали только тонкие лапки.
Танька тяжко вздохнула, подхватила щуку за скользкий хвост и понесла к обрыву на краю луга – кидать в бегущий под ним Смотрич. Богдан принялся откапывать ворона.
«Всегда мне самое тяжелое достается!» – подумала Ирка, перекидываясь в крылатую хортицу и взлетая к верхушке замковой башни. Хорошо хоть медведь после марш-броска из Бобруйска заметно похудел.
Планируя на распростертых крыльях, Хортица опустила медведя на луг и неторопливо преобразилась обратно в девочку.
Тяжело дышащий медведь поглядел на нее преданным взором и проревел:
– Опять вы спасли нас, ребятки! Ну уж теперь-то мы вас точно отблагодарим!
Ирка, Танька и Богдан переглянулись. Увидели в глазах друг друга стылый ужас. Дружно заорали:
– Не-е-ет!
Развернулись и со всех ног рванули на вокзал, не слушая несущегося им вслед медвежьего рева, бульканья щуки и вороньего карканья.