Магия большого города. Провинциалка
Шрифт:
В окно, которое я так и не закрыла толком ночью, пробивались первые розоватые лучи рассвета. На полу натекла небольшая лужица — похоже, гроза разошлась вовсю. Неудивительно, что мне приснился кошмар.
Кота нигде не было видно. Он, видимо, понял, что и сегодня я его не покормлю, потому отправился на поиски более сговорчивых и обеспеченных материально жильцов. Удачи ему в этом нелегком деле. Я бы и сама не отказалась, чтобы меня покормили, но увы — вчера о включении подобной услуги в проживание речи не шло. Да и доплатить мне, опять же, нечем, так что можно и не
Бодро прошлепав босыми ногами по приятно-прохладному деревянному полу в ванную комнату, я еще раз убедилась, что с вечера вода лучше и чище не стала, привела себя в порядок и принялась собираться. Брать мне с собой особо нечего, разве что сумочку с остатками денег и дамскими мелочами. Она не слишком подходила к строгим юбке с блузкой, что я выбрала для ответственного поиска вакансии, но других вариантов не было. Запасная обувь пришлась очень кстати — ту пару, в которой я приехала, можно будет очистить разве что магией, и то не факт.
Когда я уже занималась волосами, проверяя укладку перед тем, как водрузить на них шляпку — родную сестру вчерашней, только в мелкую черно-белую клеточку — в дверь постучали. Я радостно бросилась открывать, прославляя про себя вежливость хозяина дома. Не поленился, проверяет, как устроилась новая жиличка!
Настроившись, что увижу сейчас мистера Кросса, я распахнула дверь, воззрилась вниз, туда, где по моим предположениям должно было быть его лицо… и уперлась взглядом в модный подол до колена, в крупный алый горох. Голени и ступни ниже были стройными и изящными и явно не принадлежали инвалиду.
— Доброе утро! Я ваша соседка! То есть давай на «ты», мы же примерно одного возраста. Очень удачно, что ты здесь поселилась, а то и поговорить толком не с кем! — пока я ее разглядывала, девица с крупно завитыми локонами пепельно-белого цвета, поверх которых гордо реяло очередное встопорщенное гнездо, тараторила и тараторила. Ее совершенно не смущало, что я молчу. Видно, из тех, кто слышит лишь собственный голос. — Я Саманта, а тебя как зовут?
— Эбигаль, — машинально ответила я. Проклятое воспитание! Девица приняла мой ответ за приглашение к продолжению монолога и оживилась еще сильнее.
— Очень приятно познакомиться! Очень! Так я зайду? — прочирикала соседка, бесцеремонно протискиваясь мимо меня в комнату. Я даже пискнуть не успела. Незваная гостья огляделась, цепким взглядом оценивая скудость вещей, отсутствие личных безделушек и клетку в углу. Скворец спал, напрыгавшись и налетавшись вчера вечером, и на появление нового лица в комнате не среагировал.
Повезло блондинке. И ее гнезду на голове тоже. Бенджи почему-то очень не любил вычурные шляпные конструкции и старался их уничтожить любыми способами. Чаще не слишком гуманными.
— О, это новинка Кайлил? — восторженно возопила Саманта, бросаясь к стопке книг на моей тумбочке. Кидаться ей наперерез, как заправский спортсмен, я не стала, хотя первой мыслью было именно это.
— Нет, старое издание, — безразлично бросила я, наблюдая, как девушка берет в руки верхний, особенно розовый и рюшечный томик. Он, в отличие от всех остальных, был как раз настоящим,
— Жаль. Я так жду новую книгу! Розамунда Кайлил мой идеал! — щебетала она, с нескрываемым разочарованием откладывая потрёпанную обложку в сторону и протягивая руку за следующей.
Этого я уже допустить не могла.
Бежать и выдирать из рук бесценные записи? И сразу же привлечь к ним внимание? Ну уж нет.
— Матушка моя безумно любила читать мисс Кайлил. Так и умерла, сжимая в руках одну из книг! — с надрывом в голосе произнесла я.
Розовые пальчики, уже почти коснувшиеся очередного переплета, резко отдернулись. Понятия не имею почему, но обычные люди очень боятся смерти во всех ее проявлениях и считают оную заразным явлением. Скорее всего, повлияла недавняя эпидемия, которую пережили большинство наших родителей, пусть и в не слишком сознательном возрасте. Тем хуже. Окружающая их паника по поводу прикосновения к трупам и соблюдению карантина повлияла на реакции и передалась потомкам. Теперь любое упоминание ухода в мир иной вызывает у ныне живущих нервную дрожь и слабость в коленях.
Саманта не стала исключением. Брезгливо вытерев руки о подол, она для надежности отшагнула подальше от осквернённых книг.
— Соболезную, — выдавила она после паузы, вспомнив о приличиях. Впрочем, я же первая их и нарушила. В обществе не принято обсуждать гибель даже самых близких родственников.
Боль, утихшая было за прошедшие годы, всколыхнулась с новой силой. Мне даже выплакаться тогда толком оказалось некому. Бенджи сочувствовал, как мог, но его особо не пообнимаешь.
— Ничего. Это было давно, — сквозь сдавленный всхлип выдавила я. Притворяться не понадобилось — напряжение последних суток прорвалось сухими рыданиями. Саманта тут же подскочила ко мне, забыв о книгах, и неловко, но от всей души, приобняла за плечи. Словно по команде, рыдания мои усилились. Как я ни старалась сдержаться, они прорывались, пусть и без слез.
Те я давно уже выплакала…
— Ну, будет, будет, — мягко поглаживая мою спину, приговаривала соседка, и от этого хотелось плакать еще горше.
Я возлагала такие надежды на вчерашний визит к родным, но все впустую. Принять факт, что на свете больше нет людей, которым я небезразлична, оказалось на удивление тяжело. Эти три года без мамы во мне тлела надежда на то, что однажды я встречусь с ее семьей и обрету поддержку близких… похоже, с этой нелепой иллюзией пора расставаться, как бы больно ни было.
Взяв себя наконец в руки, я отстранилась от оказавшейся неожиданно чуткой и заботливой Саманты. Вот уж не подумала бы, что девица способна сопереживать кому-то, кроме самой себя. Плохо я разбираюсь в людях, плохо!
— Прости. Оно… накопилось, — неопределенно повела я ладонью в воздухе, обозначая впечатляющие объёмы накопившегося. Девушка с сочувствием закивала.
— Ой, меня тоже иногда так проберет, так проберет, что хоть вой. Ты куда-то собиралась? Давай я тебе помогу себя в порядок привести, а то в таком виде на люди и показаться стыдно!