Магия госпожи Метелицы
Шрифт:
Глава 35
– А потом в школе появилась Соева, – сказал Платонов. – Вы с ней не пересекались после гибели Вахметова?
– Да, – подтвердил собеседник, – Вера исчезла, я о ней забыл. Когда я начал работать в гимназии, мы с Хатуновой дружеские отношения поддерживать не стали, общались исключительно на «вы» и по деловым вопросам, и вдруг она мне эсэмэс прислала: «Приходи в кафе «Кряква». Я удивился, но приехал, Полина уже сидела за столиком, очень нервничала, не поздоровалась, сразу сказала:
– В гимназии будет работать библиотекарем Вера Соева.
Я не сдержался.
– Зачем ты ее берешь?
Поля пожала
– У Верки в жизни полный швах, муж умер, накопленные деньги все потратила, нигде не работает, она мне позвонила, начала плакать: «Полечка, я с голоду умру, возьми хоть полы мыть». Мы с ней договорились о встрече в моем кабинете. Вера приехала в восемь вечера, гимназия была пуста. У Соевой при себе оказались фото, такие же, какими ты меня шантажировал.
Я ее перебил.
– Поля, прости, не хотел ничего дурного тебе сделать, никогда бы снимки Григорию не отдал, от отчаянья тогда подло себя повел, думал, умру в той мерзкой больнице.
Она меня за руку взяла.
– Знаю, нас те страшные дни навсегда связали, но теперь мы взрослые, умные, не будем глупости совершать. Я достигла благополучия, вы с Верой нет, тебе я помогла и ей руку протяну. Мы с ней снимки посмотрели, всплакнули, потом она мне их отдала со словами: «Не очень хорошо себя чувствую, сердце щемит, вдруг умру в одночасье, не хочу, чтобы посторонние это разглядывали». Я фотографии в тайник положила, сказала: стол из моей детской, ты его помнишь, знаешь, как секретное отделение открывается, я его привезла в кабинет, потому что Григория он раздражал, а для меня стол родной, его мне папа на заказ делал. Все под Богом ходим. Вдруг я под машину попаду? Забери в случае моей смерти папку. Сначала я хотела ее в банковскую ячейку спрятать, а потом сообразила: если скончаюсь, тебя в хранилище не пустят, туда только наследники могут войти. Не хочу, чтобы Гриша снимки увидел. Он, конечно, ничего не поймет, про нашу группу муж понятия не имеет, но я все равно не хочу. Точка. А сжечь снимки не могу. Наверное, ты думаешь, что я дура?
Вера всхлипнула.
– Нет, Поля. Сама сто раз собиралась в клочки их порвать, но рука не поднимается. Там же Алена Вербицкая, Миша Катуков, Андрюша Горелов, Борис, их давно в живых нет, но на фото они с нами. Мне кажется, если уничтожу карточки, я ребят окончательно убью. Вот, видишь, фантики от жвачки «Love is». Вахметов ее постоянно покупал, вкладыши бросал, а я их подбирала, прятала и по ночам мечтала, как Боб мне в любви признается. Поля, я не могу фантики выкинуть. Я Бориса обожала, теперь понимаю, что он нехороший человек был, но воспоминания у меня о моем чувстве к нему самые нежные и светлые. Пусть фантики вместе со снимками лежат. Похоже, мы с тобой две идиотки, но мы такие, и ничего с этим не поделать.
У Платонова зазвонил телефон, Андрей, не глядя на экран, сбросил вызов, а хозяин квартиры продолжал:
– Вахметов постоянно со жвачкой ходил, ему нравился сорт «Love is», сладкая до приторности фигня. К каждой прилагалась идиотская картинка с не менее дурацким высказыванием на тему любви. Ну, например: «Любовь это неземное счастье». Боб разворачивал очередную подушечку и, если рядом не было урны, совал фантик Соевой, та в отличие от помойки всегда находилась рядом. Отдаст наш революционер фантик Верке и буркнет:
– День куда-нибудь.
А Соева, оказывается, его не выбрасывала, разглаживала, прятала и думала, что Боб таким образом ей в любви признается. Хранила барахло полжизни! Слов просто нет! Вот только Полине, когда она гору фантиков увидела, Соеву
– Но вы тоже не уничтожили снимки, – не выдержала я, – шантажировали ими Полину.
– У меня они остались случайно, – возразил учитель физики, – сунул их куда-то и позабыл. Когда меня увозили в клинику с инфарктом, прихватил с собой книгу. Открыл ее в палате, в ней конверт, а там снимки. Никогда не вымогал денег у Поли, про фото ей сказал от отчаянья, выжить хотел. И я ей их отдал. Понимаете, это совпадение: книги-фотографии-гламурный журнал, мой звонок в школу, нежелание Хатуновой общаться. Когда она отсоединилась, мне вся кровь в голову от страха скорой смерти бросилась, и я подумал: «Напугаю ее снимками». Просто так подумал! Григорию ничего посылать на самом деле не собирался.
Я молча смотрела на хозяина квартиры, похоже, он мастер спорта по вранью. На что угодно готова спорить, Сергеев шантажировал Полину, чтобы получить жилье и должность.
Кокозас потер шею.
– Первое время Верка тише зайца в гимназии сидела, а потом свой норов начала показывать. Она могла Полину после уроков вызвать на встречу и закатить ей скандал, потребовать повышения зарплаты. И мне звонила, ныла:
– Полина мало денег платит, она богатая, обязана нас обеспечить.
Я ей объяснял:
– Вера! Поля ничего никому не должна, уймись. Даже святой может разозлиться. Выйдет Хатунова из себя и выпрет тебя!
Но Верка мои слова не воспринимала, злилась:
– Если Полина мне нормальную жизнь не обеспечит, я ей намекну, что могу рот раскрыть и много чего рассказать.
Я тут же вспомнила нашу беседу с Ниной Максимовной про походы школьников, про пещеру, о которой ей поведала Соева. Похоже, у Веры Борисовны на самом деле был вздорный характер и она не отличалась большим умом. Библиотекарша отправила Федотову к Хатуновой с сообщением про пещеру на заводе «Уникс» и посоветовала ей упомянуть имя Боба, который якобы был любовником Соевой. Ну кем надо быть, чтобы так поступить с женщиной, которая тебе помогла? И злость на учительницу биологии затмила остатки разума у Веры настолько, что она не побоялась назвать фамилию Вахметова.
– Потом у меня случился приступ аппендицита, – вздохнул Кокозас-Сергей, – когда вернулся на работу, узнал, что Хатунова и Соева почти одновременно умерли, испугался и решил затаиться. Я записался на прием к врачу на четыре часа дня, собирался бюллетень попросить. А тут вы ввалились. Я вам всю правду рассказал: про «Свободу или смерть», взрыв, покушение на Григория, несчастье с Вахметовым. Я бы никогда про это не рассказал. Знаете, почему сейчас стал откровенным? Из-за пропажи ребенка! Его отец меня уничтожить может. Но про похищенного мальчика я ничего не знаю! Честное слово! Не трогал я сына Константина Обозова! Хотел лечь на дно из-за смерти женщин, испугался, что стану следующим. Почему? Не знаю!
У Платонова снова затрезвонил телефон. На сей раз Андрей посмотрел на экран и быстро вышел из комнаты.
– Виола Ленинидовна, вы мне верите? – по-детски спросил хозяин квартиры.
– Мое мнение не имеет значения, – сухо ответила я.
– Ну зачем мне пацана красть! – воскликнул Кокозас-Сергей. – Я большую часть жизни сижу тихо, боюсь привлечь к себе внимания органов.
Платонов вернулся в комнату вместе с двумя незнакомыми парнями.
На лице его было странное выражение, похоже, он находился в недоумении.