Магия губит
Шрифт:
Его лицо было мрачным. Надвигалось что-то плохое. Внутри все сжалось.
— Уровень заражения у Джули очень высокий.
В груди закололо. Lyc-V «расцветал», когда его жертва находилась в состоянии стресса, насыщая тело в большом количестве. Перенасыщение, и Джули перейдет черту. На четвертой стадии сорок процентов всех жертв Lyc-V обращались в люпов. Джули была укушена, она подросток и получила сильные травмы. Уровень ее стресса зашкаливающий, а ее тело залито гормонами. Ее шансы сойти с ума астрономически высоки.
Кто-то спросил:
— Она
— Еще слишком рано говорить. — Дулиттл потер лицо. — Ее превращение произошло слишком быстро. За все свои годы я никогда не видел, чтобы это происходило так быстро. Она начала трансформироваться практически с того момента, как вирус проник в ее кровяную систему. Джули наполнена магией. Внедрение вируса в ее тело подобно посадке семени в плодородную почву. Первая трансформация всегда наиболее изменчива. В случае стабилизации инфекции вирус должен выровняться. Сейчас же он в самой нестабильной фазе.
О нет.
— Позвони французу, — сказал Кэрран. Я чуть не подпрыгнула. Он подошел к нам сзади, и я его не услышала. — Меня не волнует, сколько это будет стоить, просто достань это.
— Достать что? — Я посмотрела на него.
— У европейцев есть специальная травяная смесь, — объяснил Кэрран. — Она снижает вероятность люпизма на треть. Но они охраняют ее, как золото. Мы знаем кое-кого, кто вывозит сыворотку контрабандой.
Лицо Дулиттла сделалось еще печальнее.
— Я взял на себя смелость позвонить, как только девочка поступила к нам, Милорд.
— И?
Дулиттл покачал головой.
— Ты сказал ему, кто просит? — Кэрран зарычал.
— Да. Француз приносит свои извинения. Если бы сыворотка была, он бы немедленно ее доставил, но ее нет.
Кэрран сжал кулаки, но заставил себя разжать их.
— Что теперь? — Спросила я.
— Сейчас она находится под сильными успокоительными. Наша основная задача — дать ей почувствовать себя в безопасности. Никаких громких звуков, ни встревоженных голосов, ни волнения. Мы должны сохранять ее в спокойствии и безопасности. Это все, что мы можем сделать. Я очень сожалею.
— Я хочу ее увидеть.
— Нет. — Дулиттл преградил мне дорогу.
— Что значит «нет»?
— Он имеет в виду, что ты слишком взволнованна сейчас, просто войдя туда, ты вызовешь у нее поднятие уровня вируса, — объяснил Кэрран. — Если хочешь, чтобы ей стало лучше, вернись к ней, когда успокоишься.
Крики о том, что я спокойна, черт возьми, только подтвердят его точку зрения.
Кэрран повернулся к Дулиттлу.
— Когда мы узнаем?
— Я сохраню ее в таком состоянии на двадцать четыре часа. Мы попробуем ее разбудить. Если она проявит признаки люпизма, мы можем дать ей седативные препараты еще на двадцать четыре часа. После этого. . — Дулиттл замолчал.
После этого мне придется убить своего ребенка. Силы покинули мои ноги, я пошатнулась.
Я бы отдала все, чтобы это оказалось просто кошмарным сном. Всю свою магию, всю силу, чтобы она могла проснуться.
— Есть ли надежда?
Дулиттл
Я развернулась и пошла по коридору. У Хранителей Маяка должна быть база. Кто-то должен был владеть этим фургоном или арендовать его. Кто-то снабдил их разрывными болтами. Единственный раз, когда я когда-либо видела их в действии было, когда Андреа запустила два таких в кровавого голема, которым управляла моя тетя. Она говорила тогда что-то о специальном заказе.
Я найду Хранителей. Я найду их и убью каждого из них.
Кэрран догнал меня.
— Куда ты идешь?
— У меня есть незаконченные дела.
Он преградил мне путь.
— Ты дерьмово выглядишь. Тебе нужен медик. Пусть Дулиттл тебя подлатает.
— У меня нет на это времени.
Он наклонился ко мне и произнес тихим голосом:
— Это не обсуждается.
Я разжала зубы.
— Если я не причиню им боль сейчас, то сойду с ума.
— Либо ты позволишь доктору починить себя сейчас, либо у тебя кончатся силы посреди битвы, когда это будет важно. Ты знаешь свое тело, знаешь, что находишься на пределе своих возможностей. Не вынуждай меня нести тебя.
— Только попробуй.
Он оскалил на меня край своих зубов:
— Детка, это вызов?
Я взглянула ему прямо в глаза:
— Ты бы хотел, чтобы это был он, дорогой?
В коридоре мелькнула неуклюжая здоровенная фигура. Мэхон.
Толстый и с бочкообразной грудью, альфа клана тяжеловесных выглядел так, будто мог встать перед движущимся поездом и заставить его с визгом остановиться. Его черные волосы и борода поседели. Он не особо меня любил, но мы уважали друг друга, и, поскольку Мэхон был самым близким к определению «отец» для Кэррана, мы с Мэхоном старались изо всех сил оставаться взаимно вежливыми.
Мэхон закончил маневрировать своим массивным телом и остановился рядом с нами.
— Мой господин. Консорт.
— Да? — спросил Кэрран, его голос перешел в рычание.
Мэхон пристально посмотрел на нас.
— В отличие от ваших апартаментов, этот коридор не звуконепроницаем. Ваши голоса разносятся по всем этажам. Настали тяжелые времена. Люди ждут от вас совета и примера.
Дулиттл распахнул дверь в боковую комнату.
Мэхон медленно наклонил голову.
— Пожалуйста, Консорт.
Отлично. В любом случае полчаса ничего не изменят.
Глава 18
Я проснулась на нашем диване. Все мое тело болело, глубоко внутри, до костей. Боль — хороший признак. Это означает, что я все еще жива и постепенно исцеляюсь.
Кэрран оперся на подоконник, его силуэт нарисовался на фоне окна, где сумерки или рассвет переливались багряным цветом в небе. Солнце находилось на востоке. Значит, все же утро. Я проспала несколько часов.