Магия и культура в науке управления
Шрифт:
Андрей вывел с киевщины множество лучших людей, как земледельцев, так и ремесленников. Именно с их уходом хиреет Киев и рождается Новая Русь. Для нас же это означает, что Андреем Боголюбским в Верхневолжском этническом котле была заварена еще одна русская культура.
Если вспомним историю, то первая русская государственная культура возникает в летописном Новгороде, которым, скорее всего, была еще Ладога. Эта культура была многонациональной и в силу этого веротерпимой и языческой. Веротерпимость предполагает духовную свободу, но не дает опоры для сильного государства,
Этот эксперимент по созданию сильной культуры, позволяющей существовать сильному государству, был перенесен варягами из вольнолюбивого Новгорода на иную почву. В далекий полянский Киев. Каким-то образом это оказалось точным попаданием. Возможно, потому, что поляне уже веками пытались противостоять сильной государственности Хазарского каганата. Иначе говоря, находились в состоянии войны, которая всегда облегчает людям способность думать о единстве.
В итоге Новгород оказывается на окраинах, а первая русская государственная культура по прямой преемственности сменяется второй – Киевской и становится христианской по преимуществу. Христианство как позволяло чувствовать большее единство, так и становилось языком межгосударственного общения.
Культуру Владимирской Руси сменит московская государственная культура, которая возникнет в ходе борьбы с татаро-монгольским игом. Эта борьба, шедшая в условиях страшной раздробленности и постоянных взаимных предательств, смогла состояться и завершиться победой лишь при условии объединения всех сил в едином государстве. Но для объединения нужен стяг, нужно то, что сделает людей едиными. Таким стягом, как и в Киеве, стал христианство. И в этом смысле четвертую, то есть Московскую государственную культуру Руси и теперешней России можно считать принятой из Киева.
Впрочем, возможна и иная точка зрения. Московская культура возникает лишь с началом централизации. А в самом начале ига душа Руси словно бы отступает от опасности за леса и болота в Новгород. Теперь уже в наш Новгород. И Новгород времен Александра Ярославича Невского в начале XIII столетия становится новым центром Руси, рождая культуру времен ига. Культуру раздробленности и подавленности. Точнее, выживания в условиях опущенности. Тут уже было не до свободы и вольнодумства. Нужно было объединять все народные силы в единый кулак, и Невский становится святым.
Культура московская, именуемая Великорусской, рождается из новгородской с началом объединения Руси в централизованное государство, сплоченное единой верой и единой целью. Какой? Можно сказать, что свободой. Но наблюдая, как психолог, современные проявления Великорусской культуры в людях, я бы предпочел говорить, что этой целью была не столько свобода, как решение выжить даже опущенными и лишенными всех прав. Нас давят, а мы крепчаем…
Что же касается третьей русской культуры, культуры Владимирско-Суздальской, то она, скорее, была преемницей первого Новгорода. Ладоги. И действия Андрея Боголюбского, и уход русских людей с Киевщины по диалектическому закону отрицания отрицания можно, говоря научным языком, назвать реакцией
Каковы факты?
Владимирщина изначально как бы противопоставляла себя военизированному «милитаристскому» Киеву. Это был мирный край, край мирного сосуществования народов и культур.
В 1096 году был убит князем Олегом Святославичем сын основателя Владимира-на-Клязьме Владимира Мономаха. Владимир к тому времени был сильнейшим князем Руси и вполне мог расправиться с Олегом. Но вместо этого он шлет ему потрясающее письмо, которое я приведу в переводе с древнерусского Вадима Кожинова:
«О я, многострадальный и печальный! Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед Страшным Судьею, не покаявшись и не помирившись между собою.
Ибо кто молвит: “Бога люблю, а брата своего (Олег – двоюродный брат Владимира. – В. К.) не люблю”, – ложь это. И еще: “Если не простите прегрешений брату, то и вам не простит Отец наш Небесный”…
Господь наш не человек, но Бог всей вселенной, – что захочет, во мгновение ока все сотворит, – и все же сам претерпел хулу, и оплевание, и удары, и на смерть отдал Себя, владея жизнью и смертью. А мы что такое, люди грешные и худые? – сегодня живы, а завтра мертвы, сегодня в славе и чести, а завтра в гробу и забыты, – другие собранное нами разделят.
Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили?. Только и есть у них, что сделали душе своей…
Дивно ли, если муж (Сын Владимира. – В. К.) пал на войне? Умирали так лучшие из предков наших. Но не следовало ему искать чужого и меня в позор и печаль вводить. Подучили ведь его слуги, чтобы себе что-нибудь добыть, а для него добыли зла… И не враг я тебе, не мститель. Не хотел видеть крови твоей…
Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии и Русской земле… Не от нужды говорю я это, ни от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего.
На Страшном Суде без обвинителей сам себя обличаю» (Там же – С. 327).
Как пишет Кожинов: «…это послание, по-видимому, произвело громадное впечатление на Олега. Осенью того же, 1097, года Олег прибыл в принадлежавший Владимиру Любеч, где состоялся знаменитый съезд князей во главе со Святополком Киевским. На Любечском съезде, по летописному сообщению, было провозглашено: “…почто губим Русьскую землю, сами на ся котору (распрю, раздор) деюще?. ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рускые земли”» (Там же.).
Прямое прочтение христианской доктрины не как государственной религии, а по текстам первоисточников, попытки сменить ценности, правящие русскими сообществами – это все для меня итог примерного двухсотлетнего правления киевской военной культуры и, соответственно, психологическая «реакция» на это правление русских людей. Иными словами, Владимиром Мономахом на рубеже XI и XII веков была заложена основа для смены культуры. И как в случае с Киевом, для этого потребовалось перенести центр и столицу Руси как можно дальше от основного хранилища правящей культуры.