Магия крови
Шрифт:
— Я, я его видел!
— Колдуна? Где?!
Я быстро рассказал про Чудова-Юдова на пляже. Грег нахмурился.
— Не нравится мне эта новость.
— Думаешь, это он и есть? — спросил Валенок.
По его голосу было ясно, что Чудов-Юдов в качестве наиболее вероятного противника его абсолютно не воодушевил.
— Мне кажется, нет, — предположил я. — Он довольно убедительно объяснил свое присутствие.
— Ни единому слову Чудова-Юдова верить нельзя, — проворчал Валенок.
— Он или
Пока мы говорили, Герман успел собраться с духом снова начал выделываться.
— Я вызвал помощь, имейте в виду! Сюда уже едет ОМОН!
— Нет, я больше не могу! — воскликнул Валенок. — Он совсем не догоняет. Сейчас я его пугну!
— Главное, не пугни до смерти, — посоветовала Ники.
— Подожди, еще успеешь наиграться, — вмешался Грег. И неожиданно повернулся ко мне. — А ты что скажешь, Алекс? Как нам с ним поступить?
— Он хотел убить мою дочку, — произнес я твердо. — Он должен умереть.
— Вот как? Хорошо. Кто его будет убивать? Ты?
Я стиснул кулаки, страстно желая, чтобы Герман сдох. Нет — чтобы был наказан по заслугам. Но что-то во мне противилось убийству. Возможно, это был драконий, рефлекторный запрет. Или человеческая совесть.
Я с надеждой взглянул на Германа. Может, он мне чем-нибудь поможет — хотя бы попытается сам напасть на меня, и я, защищаясь, случайно его прикончу?
Но Герман стоял неподвижно, только победоносно улыбался, глядя на мои страдания.
— Нет, — прошептал я. — Не могу.
— Почему? — спросил Грег.
— Слабак! — заявил Валенок.
Я даже спорить с ним не стал. Чувствовал я себя ужасно. Давно уже не ощущал себя полным ничтожеством. А теперь мне казалось, что все было зря. Ишь, переродился, вырос над собой! Закатай губу обратно! Был просто лузером — а стал лузером-драконом. Потрясающий прогресс!
— Давайте сдадим его ментам, — предложила Ники, глядя на меня с жалостью.
— Только не ментам! — сказал я умоляюще. — Пожалуйста! Они его отпустят. Еще сами же окажемся во всем виноватыми.
— Слышал, Грег? Вот он, глас народа, — съехидничал Валенок, облизывая взглядом Васькиного отчима. — А я с ним, между прочим, согласен. Ну? Можно?
— Так почему? — повторил вопрос Грег, глядя на меня.
Я промолчал, угрюмо глядя на повеселевшего Германа.
Если бы он только не был человеком!
Грег задумчиво уставился в небо. А потом сделал нечто странное. Подошел к Валенку, протянул руку и погладил его по голове.
Валенок широко улыбнулся, сунул мне
— Покарауль!
Он повернулся к Герману и окинул его оценивающим, плотоядным взглядом, под которым отечественный производитель задергался, как под прицелом.
«Что происходит?» — подумал я, холодея.
Герман стоял мокрый, как мышь, но все еще хорохорился. Не уверен, что в его положении я держался бы так же. Все-таки я его недооценил. На лбу у него блестели капли пота, но даже голос не дрожал.
— Ничего вы мне не сделаете! — заявил он, обращаясь к Грегу. — Хотели бы — давно бы уже убили! Давайте обсудим цену вопроса…
— Я-то давно уже хотел, — перебил его Валенок. — Да только гвозди мешали!
Глаза Германа, и так расширенные, вдруг почти вылезли на лоб. Он испустил дикий вопль, оттолкнул Грега и кинулся бежать по аллее к воротам.
Чего это он так испугался? Я оглянулся — и сам каменел. Рядом со мной возвышалось чудовище из моих кошмарных снов. Дракон-демон — только не белый, а черный с зеленым отливом, похожий на ожившую замшелую корягу, с ледяными хищными глазами. Демон распахнул зубастую пасть, раскинул кожистые крылья и быстро пополз вслед за жертвой.
Герман несся так, будто за ним гналась сама смерть (собственно, так оно и было). Валенок догнал его в конце аллеи, у самых ворот. Черные крылья загородили мне обзор, да я и не очень хотел бы увидеть то, что там происходит. От ворот долетел страшный крик и сразу оборвался, сменившись чавканьем.
— Грег, останови его! — не выдержал я. — Не надо!
Неожиданно глава клана толкнул меня к воротам.
— Иди туда! Ты осудил его на смерть — так иди и смотри, как делают твою работу!
И я пошел, спотыкаясь на негнущихся ногах. А куда было деваться?
Когда я добрел до места, все закончилось, и Валенок уже принял человеческое обличье. Но выражение его лица — бледного, в красноватых отсветах пожара — было совершенно нечеловеческим. Как тогда у Моралеса в парке.
На потрескавшемся асфальте, почерневшем от крови, валялись какие-то ошметки, при виде которых меня чуть не вывернуло.
— Что ты с ним сделал?! — пролепетал я.
Валенок с удовольствием осмотрел кровавое месиво.
— Убил его. И съел, — он облизнулся. — Хочешь — присоединяйся.
Я с ужасом отвернулся. И вдруг почувствовал это. Место убийства буквально вибрировало от концентрации силы! Всем существом я ощутил, как чистейшая жизненная энергия покидает растерзанную белковую оболочку и медленно рассеивается в пространстве. Утекает сквозь пальцы, пропадает впустую! Меня охватила жгучая досада. Почему бездействует Валенок? Как он может стоять и смотреть, как сила уходит в никуда? Это противоестественно, это просто нелепо!