Магия лета
Шрифт:
— Джентльмен не может всю жизнь развлекаться на стороне, — заметил он.
— Почему бы и нет, если время от времени возвращаться в семью, — цинично возразил Хок.
— Вот, значит, как ты настроен? А как тебе понравится, если и твоя жена будет время от времени позволять себе шалости? Возьмем леди Констанс, которая, кроме ослепительной внешности, обладает и большим самомнением. Она виртуозно флиртует, поверь мне, и хотя этот флирт не зайдет далеко, пока на свет не появился наследник, но кто может поручиться за дальнейшее? Возможно, я напрасно обвиняю тебя в цинизме, дружище Хок, потому что бывают моменты, когда замужние леди вызывают у меня определенный
— Не раньше, чем у твоей двоюродной бабки отсохнет язык! Моих серых я выкупил у Кимделла, когда он проигрался в пух и прах. Во всей Англии не найдется пары, которая могла бы обогнать их.
Фрэнсис стояла у окна маленькой комнаты для рукоделия, окна которой выходили на конюшню, и видела, как Хок и лорд Сен-Левен шли в том направлении, дружески беседуя. Оба они выглядели статными и крепкими, и оба обладали аурой могущества, которую дают лишь богатство и титул. Но она-то знала, как обманчива внешность! Если бы ей еще раз случилось застать лорда Сен-Левена врасплох, он вряд ли выказал бы ей такую же любезность, как недавно в курительной комнате. Скорее всего он не сумел бы скрыть того, что на самом деле думает о ней. И все же он так странно смотрел тогда… словно догадывался о чем-то.
Однако что же предпринять по поводу предстоящей ночи? Еще раз подчиниться любовным домогательствам Хока? Любовным? Это слово тут подходило меньше всего. Супружеским домогательствам с целью зачатия наследника.
Фрэнсис заметила, что лорд Сен-Левен расхохотался, запрокинув голову. Неужели ее муж отпустил какую-нибудь шутку на ее счет? Вряд ли, не до такой же степени он негодяй. А впрочем, кто знает? Она отвернулась от окна, устало поникнув.
Вечером она осталась у себя в комнате, сославшись на нездоровье. Когда Агнес вошла с ужином на подносе, то спросила себя, в чем же состоит нездоровье госпожи. Та беспокойно вышагивала по комнате, то пылая румянцем, то покрываясь бледностью и в такие моменты напоминая цветом лица сметанный соус, которым повариха в этот вечер щедро сдобрила жареную телятину.
— Я больше не допущу этого безобразия, — спустя несколько часов заявила Фрэнсис, обращаясь к пустой спальне. — Пора ему вспомнить поговорку: «Уходя уходи»!
Дело, конечно, было не в этом. Если бы ночью муж явился с дежурным визитом, ей бы пришлось признаться, что она отнюдь не беременна. Даже если бы она промолчала, скрыть месячные было бы невозможно. Фрэнсис страшно было даже подумать о последствиях.
Итак, у нее не осталось выхода, кроме бегства. Фрэнсис соорудила подобие лежащей фигуры из снятого с кровати покрывала, а сама спряталась в комнате для рукоделия.
Спустя часа три Хок бесшумно вошел в спальню жены, он был загружен бренди «под завязку», но его намерение оставалось неколебимым. Затуманенное алкоголем сознание не сразу сумело осмыслить, что в постели лежит тряпичная кукла, а вовсе не жена, и Хок какое-то время поглаживал то, что принял за вытянутую женскую ногу. Когда его наконец озарило, он едва не разнес всю спальню в приступе ярости.
Черт бы ее побрал, эту Фрэнсис! Неужели он так много просит? У нее теперь есть все, чего только может желать женщина, а взамен требуется только полежать минут десять как бревно! Он не требует ни ласк, ни поцелуев, ни даже простой любезности в те нечастые моменты, когда им приходится встречаться!
Хок смутно понимал, что все эти рассуждения
Единственным, что спасло спальню от полного разгрома, было присутствие в Десборо-Холле лорда Сен-Левена. Хок готов был наутро объясниться с отцом по поводу своих ночных бесчинств и выдержать косые взгляды слуг, но Лайонел… Лайонел — другое дело. Тот не отказал бы себе 152 в удовольствии протянуть с ленивой насмешкой:
— Так ты говоришь, жена спряталась, чтобы избегнуть твоих жарких объятий? А ты, значит, чуть было не занялся любовью с тряпичной куклой? Ей-богу, дружище Хок, с тобой не соскучишься!
Живо представив себе эту сцену, Хок не только остыл, но и протрезвел.
«Ну и оставайся в своем собственном обществе, уродина, — мысленно обратился он к жене, — а мне с самого начала не очень-то и хотелось ложиться с тобой в постель».
Он так и не сообразил, что Фрэнсис ненамеренно избавила его от позора мужской несостоятельности. Комната плыла и кружилась вокруг, а стоило закрыть глаза, появлялось ужасающее ощущение полета на гигантских качелях. В таком состоянии ему едва ли удалось бы осуществить надоевшие, ненавистные супружеские права.
Лайонел и Хок выехали утром ни свет ни заря, оба мучаясь тяжелейшим похмельем, которое не обещало рассеяться раньше Ноттингема. Фрэнсис не вышла проводить мужа, как обещала, и он нимало не жалел об этом. Он не знал, что она наблюдала за его отъездом из своего укрытия — комнаты для рукоделия.
Когда двуколка скрылась за поворотом, она отпустила кружевную занавеску, подумав: «Скатертью дорога!»
Она спустилась по лестнице, ведущей в восточное крыло. Маркиз уже стоял в холле, ожидая.
— Доброе утро, Фрэнсис! — благодушно приветствовал он ее.
— Доброе утро, милорд.
— Хорошо ли вам спалось в норке, куда вы забились на эту ночь?
«И откуда ему всегда все известно?»
— Да, мне спалось гораздо лучше, чем обычно, — ответила Фрэнсис с вызовом.
— Хок и Лайонел только что выехали.
— Я знаю. Я видела их отъезд.
— Так вот почему вы наконец соизволили появиться!
— Я голодна.
— И к тому же весьма труслива. Идемте, дорогая моя, у меня для вас приготовлен сюрприз.
Фрэнсис настороженно покосилась на свекра, но послушно последовала за ним в библиотеку. Там маркиз прошел прямо к окну и протянул ей что-то на раскрытой ладони.
— Вам знакома эта девушка? — спросил он мягко.
Фрэнсис взяла то, что оказалось миниатюрой, и уставилась на нее широко раскрытыми от удивления глазами. Ее собственное лицо — смеющееся, счастливое — глянуло на нее из прошлого.
— Это, конечно, дело рук отца… но зачем он прислал вам этот портрет?
— Да, это дело рук графа Рутвена, — согласился маркиз. — Он считал… он надеялся, что посылает мне портрет моей будущей невестки. Да-да, он надеялся, Фрэнсис, что мой сын выберет себе в жены эту девушку. Но Хок выбрал вас. Нет уж, моя дорогая, позвольте мне закончить мой монолог! Я еще не выжил из ума и могу понять, какие причины побудили Хока предпочесть вас вашим сестрам. К тому же он не умеет мне врать. Когда он мальчишкой пытался обмануть меня, у него на левой щеке начинался легкий нервный тик. Повзрослев, он не преуспел в науке лжи — в отношении меня по крайней мере. Итак, я все знаю. Все, кроме одного: зачем вы затеяли этот спектакль? Ведь я прав, предполагая, что Хок познакомился с вами в вашем теперешнем виде?