Магия луны (Том 2)
Шрифт:
Она не сможет забыть наслаждения, которое дал ей он, в волнах которого она едва не утонула. Рафаэль решил, что в общем-то не важно, злится она сейчас или нет. Он всегда сумеет уладить дело с помощью секса. Он будет заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет все обиды.
Рафаэль усмехнулся и подумал, что мир, должно быть, перевернулся. Обычно женщинам свойственно использовать секс, чтобы добиться от мужчин желаемого результата. Но с его женой все как раз наоборот.
Рафаэль увидел, что вода в ванне приобрела несколько розоватый
Все-таки было бы лучше, если бы он не произнес тех проклятых слов. Рафаэль отправился обратно в свою спальню, вспоминая глаза Виктории в момент, когда он вошел в нее, ее нежные груди, длинные ноги, сомкнувшиеся вокруг его бедер...
Громко выругавшись, он направился в свою ванную и решительно влез в холодную воду, надеясь хоть таким образом охладить разгоряченный мозг.
Тридцатью минутами позже, свежий и бодрый, он нашел Викторию в кухне. Она завязала волосы черной бархатной лентой и вся обмоталась одним из необъятных фартуков миссис Рипл.
– Доброе утро, любовь моя, - весело приветствовал он жену и звучно чмокнул ее в левое ухо.– Ты решила приготовить хлеб? Без меня, главного консультанта?
Рафаэль подошел поближе и, не обращая внимания на недовольное выражение лица Виктории, повернул ее к себе.
– Обожаю испачканные в муке носы, - сообщил он, надеясь, что его голос звучит дружелюбно, а лучше даже влюбленно.– Это так загадочно!– Он легонько поцеловал кончик ее носа.
Виктория неторопливо отстранилась от него. Она все еще не могла заставить себя смотреть ему в глаза. Слишком свежи были в памяти события минувшей долгой ночи. И еще она плохо себя чувствовала. Она опустила голову, не подозревая, что отчаянно покраснела.
– Что случилось, моя милая? Тебе не нравится быть женой?– Не дождавшись ответа, Рафаэль объявил:
– Завтра мы уезжаем в Корнуолл. Сразу после ленча.– Наткнувшись и в этот раз на упорное молчание, он игриво продолжил:
– Думаю, нам не захочется завтра вставать рано.
Не придумав, что еще сказать, он повязал фартук, вымыл руки и со вздохом встал рядом с женой к кухонному столу.
Виктория вела себя очень скованно, и Рафаэль решил на некоторое время оставить ее в покое. Следующие десять минут они молча работали.
Но вдруг Виктория вскрикнула:
– Что это такое?
Она изумленно уставилась на булку, которую Рафаэль старательно и с увлечением лепил. Он рассмеялся:
– Насколько я понимаю, жена, ты не оценила мои художественные таланты. А я так старался создать не булку, а произведение искусства специально для тебя.
– Но это же.., это же...
– Ты хочешь сказать, что это слишком много для тебя? А почему?
Виктория не сводила глаз с маленького человечка из теста. Лицо этой почти античной статуи украшала широкая улыбка.
– Может быть, стоит добавить деталей? Как ты считаешь, Виктория? Ребра, например, или зубы... А как насчет чего-нибудь пониже? Ну, скажем...
– Замолчи, ради Бога! Тебе совершенно не знакомы хорошие манеры! Ты просто...
– ..человек, жаждущий заняться с тобой любовью снова, Виктория. Я не могу спокойно находиться возле тебя. Я все время тебя хочу.– Рафаэль подхватил ее на руки и закружил по кухне.– Знаешь, наш хлебный человечек должен.., стать еще более выразительным, когда испечется.
Виктория была вне себя от возмущения. Он обращается с ней как с игрушкой, совершенно не считается с ее чувствами, словно ничего не произошло! А этот отвратительный хлебный человечек? Она даже представить себе не могла, как он будет выглядеть, когда испечется. И она должна намазать его маслом и джемом и положить себе в тарелку?
– Рафаэль, - тоненьким голосом проговорила она, - опусти, пожалуйста, меня на пол.
– Хорошо, - немедленно согласился Рафаэль, крепче прижав ее к себе и нежно поцеловав.
Он почувствовал, как она застыла, напряглась... Он знал, что это ненадолго.. Умелому любовнику, а себя он считал именно таким, ничего не стоит расшевелить это скованное страхом существо. Он возьмет ее прямо в кухне, при ярком дневном свете. И увидит наконец, что за физический изъян имеется у его безупречной красавицы жены.
– Иди ко мне, моя радость, открой мне навстречу твои сладкие губки!
Она ощутила прикосновение его языка к губам, языку, зубам. Его руки гладили ее плечи, спину, бедра. И вновь Виктория поняла, что не сможет долго противиться физическому влечению.
Его пальцы какое-то время путались в бесконечных завязках фартука, но все-таки справились с нелегкой задачей, и ни в чем не повинный предмет домашней одежды полетел в угол кухни. А ласки стали более уверенными и настойчивыми.
– Рафаэль, - пробормотала Виктория, прекрасно сознавая, что очень скоро ей станет безразлично, что кухня залита светом, что у нее все болит после предыдущей ночи. Ее перестанет интересовать все на свете. Останется только одно желание иметь его и принадлежать ему.
– Сейчас, Виктория, - услышала она тихий голос, - и прямо здесь.
– Нет, умоляю тебя.– Она чуть не плакала от желания и злости на свою беззащитность перед ним.
Сквозь тонкую ткань платья Рафаэль ощутил ее тепло и больше не раздумывал. Он опустил ее на пол и приступил к неравной битве с ее одеждой. Он рвался к ее телу, одержимый лишь одной мыслью - войти в нее, погрузиться во влажные глубины ее тела и любить ее до полного изнеможения, пока она не закричит, не попросит пощады, пока они оба не испытают высшее наслаждение.