Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб
Шрифт:
У нас ушло восемь яблок. По всему телу катали их и видели, как наливные яблочки подергиваются гнилью.
На следующий день девочке надо было снести их на кладбище, найти могилу с именем Кристина, оставить на ней яблоки и не оглядываясь уйти. А потом никаких яблок сорок дней не есть. Бабка особенно настаивала на том, чтобы та ни при каких обстоятельствах не оглядывалась. Даже если кто-нибудь окликнет.
Они приезжали к нам еще раз. Благодарить бабку. Кристина почти совсем поправилась. Лицо зажило, остались только небольшие следы. Но это, сказала бабка, дело времени.
Денег баба
И еще возбужденно рассказывали, как трудно было найти могилу с редким именем Кристина. Добрались до Литераторских мостков. Там только и нашли. Яблоки положили и ушли. А сторож, откуда-то взявшийся, за ними, и все окликает: «Гражданочка! Подождите! Вы перчатки оставили! Да что же это за наказание! Что я за вами гнаться должен?» Перчатки подруга из Англии привезла. Такие красивые были, из змеиной кожи. Мать хотела обернуться, но дочка ее одернула и скорей потащила к выходу.
Чем больше негодовал сторож, тем страшнее ей становилось, что опять она получит в спину проклятие.
Я вернулась в Питер утром. У людей заканчивались новогодние каникулы. Светило солнце. В городе было никак не меньше двадцати градусов мороза. Под Псковом тот же мороз ощущался совсем по-другому. Влажный воздух Питера с противным невским ветром делал этот мороз невыносимым. Нос отмерзал, глаза слезились. Аж дыхание перехватывало.
Когда я ввалилась в свою дверь, меня встретил сонный коридор. Свет еще никто не включал. Наверное, спят.
Я на цыпочках добралась до двери, тихонько открыла ее ключом, чтобы никого не разбудить. И оказалась в своей светлой комнатке с двумя высокими окнами, выходящими в желтый двор-колодец. Светло у меня потому, что этаж последний. Впереди только разномастные крыши, покрытые блестящими листами железа. Сейчас они нестерпимо сверкали на солнце. И мне вдруг показалось, что уже весна.
Надо с чего-то начинать. Я чувствовала в душе нестерпимый порыв поменять в своей жизни все. А если такой порыв чувствуешь, его нельзя упускать. Этому нас учила на курсах астрологии наша преподавательница Эль-га Карловна. Потому что порыв души возникает при передвижении планет в нужном направлении. Нужно идти, куда глаза глядят, и ловить все отправленные тебе послания судьбы. Сейчас пойду. Только чаю попью, чтобы согреться.
Я взяла чайник со стола и собралась пойти на кухню. Но у двери наткнулась на старый пакет с мусором. Я забыла его вынести на помойку, когда в спешке отбывала в Псков. Прошлогодний мусор. Его, как старую жизнь, нужно было оставить в прошлом году. Я взяла со стола забытую обертку от конфеты, раскрыла пакет и засунула ее внутрь.
В нос шибанул ужасный запах гнили. Я поскорей завязала его опять. М-н-да… Надо было выбросить до отъезда. Я поставила чайник на плиту. Накинула свою белую кроличью шубку, взяла мусорный мешок и вприпрыжку поскакала вниз по лестнице.
После темного подъезда солнце совсем ослепило. И я с размаху налетела на кого-то, кто собирался войти в дверь.
– Ой, извините, – рассмеялась я, ничего не видя.
Настроение было весеннее. Но тут я увидела знакомую до боли бритую голову,
– Ну? – требовательно спросил он.
– Ты, наверное, хотел сказать: «Здравствуй, с Новым годом»? – подсказала я.
– Нет. Не хотел, – упрямо ответил он. – Если б я хотел, я бы сказал. Мне надо с тобой поговорить. Срочно! Давай к тебе поднимемся. Ты меня кофе угостишь. Холодно так стоять.
– А ты парик купи. Теплее будет, – посоветовала я искренне. – Правда!
– Я подумаю, – сдержанно пообещал он.
– Кстати, а какого цвета у тебя волосы? Были… – добавила я злорадно.
– От природы я жгучий брюнет, – поклонился Антон, сверкнув черепом, потом выразительно поднял и опустил длинные абсолютно белые брови. На этом веселье закончилось. И он поторопил: – Давай скорее – туда или сюда!
– Только не сюда. Возвращаться – плохая примета. Давай туда. – Я махнула рукой в неопределенном направлении.
– А чего еще от тебя ждать… – проворчал он и вытащил из кармана куртки ключи от машины. Джип, как большой пес, взвизгнул и приветливо подмигивая фарами. – Садись. Только по твоим делам я тебя никуда не повезу. Учти. Я – не таксист.
– Я в курсе, – снисходительно кивнула я, усаживаясь в теплую и удобную машину. – Антон, какая ты все-таки… – хотела сказать «сволочь», но передумала: – Экстравагантная личность.
– Какая есть… – равнодушно пожал он плечами, расстегивая куртку.
– К тебе на работу я не вернусь, если ты об этом. Я прекрасно отдохнула. И поняла, что жизнь и работа вещи несовместные, как гений и злодейство. – Он молча слушал, глядя через лобовое стекло на мой двор. И это было несколько необычно. – Как Ника? Справляется?
– Да… Спасибо, – рассеянно поблагодарил Антон. – Я еще точно не понял. Праздники и все такое.
– А что, Антоха, первого числа у тебя опять не было? Сразу второе? Или, может, третье? Да? – Его глаза цвета виски с содовой уставились на меня. В них был вселенский упрек. Однако ему удалось его тут же погасить.
– В общем, я чего тут за тобой бегаю… – начал он собранно.
– Да, чего ты за мной бегаешь? – перебила я, ощущая особую радость оттого, что он мне не начальник.
– С тобой хочет поговорить одна очень важная дама, – сказал он так серьезно, что я даже слегка напряглась. – Я обещал ей устроить вашу встречу. И приезжаю за тобой, кстати, уже не в первый раз!
– Обещал? Хотя даже не знал, где я и когда вернусь… Ответственный ты мой.
– Лина! Мы говорим о деле! – прикрикнул он. – И дело это для меня крайне важно!
– Ты не мог бы сделать одолжение и не орать, если это для тебя так важно, – тихо проговорила я. Все, как всегда, завертелось по знакомой схеме. – Хотелось бы, в конце концов, узнать, что это за дело и при чем здесь я.
– Даму зовут Тамара Генриховна Шелест. У нее сынуля – Эдик. Закончил консерваторию в прошлом году. Виолончелист. Очень талантливый паренек. Со своими, правда, задвижками… Ну, как все гении. У них сейчас цель – набрать ему все возможные титулы. Лауреатство, шмауреатство, благотворительные концерты в Цюрихе. В общем, они разъезжают по конкурсам.