Магия любви
Шрифт:
Но когда Липа увидела его, она еще не знала ни о его титулах, ни о сокровищах, она влюбилась в его бесподобную улыбку, в то, как он встряхивал головой, откидывая челку, и в его бесподобный юмор. Она не выпускала его из виду, стараясь оказаться как можно ближе, и слушала, как он вальяжно и легко перекидывается шуточками или ничего не значащими словами со своими знакомыми.
А потом, когда она подошла к чаше с пуншем, он тоже оказался рядом, желая наполнить свой бокал. Липа так разволновалась, что уронила черпак в хрустальную чашу. Та вдруг с громким треском раскололось надвое, и
– Надо бы склеить вазу и собрать пунш, – пробормотала Липа.
– Честно говоря, – заговорщически прошептал ей Петр, – я совсем не силен в магии.
– А я и вовсе не в ладу с ней, – радостно произнесла Липа.
– Но уж не так, как я. Скажу по секрету, я даже в институт магии не смог поступить.
Признание Петра сделало его еще более привлекательным. А он, чтобы загладить вину за то, что напугал Липу своим неожиданным появлением, пригласил ее на танец. Они протанцевали и вальс, и польку, и еще несколько танцев подряд, а после сели отдохнуть на диванчик.
– Вы великолепно танцуете вальс, – с завистью заметила Липа.
– В детстве меня учила этому танцу мать, – ответил Петр.
– Вы произнесли это с такой грустью, почему?
– Наверное, потому, что отец с матерью сейчас в разводе и никак не могут поделить имущество.
И явно для того, чтобы быстрей перевести разговор, он спросил, какая у Липы фамилия. Она, смущаясь, сказала: «Ольшанская».
– Так твой дедушка лепрекон? – сказал он, удивляясь, и, будто впервые её увидев, окинул взглядом её невысокую круглую фигурку и почему-то остановил свой взор на заостренных ушках Липы.
Тут слуга передал записку Петру. Он извинился, сообщил, что его отец хочет с ним поговорить, и ушел.
Петр Вышеградский оставил Липу возле колонны, пообещав скоро вернуться, но так больше и не появился. Липе хотелось бы как-то иначе объяснить его уход, но она поняла, что Вышеградский просто испугался того, что она наполовину лепрекон.
Но долго стоять под колонной и расстраиваться ей не удалось, к ней подошла какая-то старая женщина. Неряшливо одетая и не совсем трезвая, она вдруг схватила Липу за плечо, наклонилась близко к лицу, чуть ли не касаясь своим большим горбатым носом конопатого носика Липы, и, обдавая Липу запахом вина и сигарет, прошипела:
– А знаешь, что танцевала ты со своим будущим муженьком? Да, да, Липочка. Только придется немножко подождать. И, кстати, завтра не волнуйся, когда все будут думать, что твоя маленькая кузина потерялась в лесу или забрела в болото. Знай, она будет прятаться в конюшне.
Странная женщина ушла, что-то мурлыча себе под нос, и оставила Липу в растерянности и недоумении.
А на следующий день маленькая Лизочка, когда гуляла с няней в лесу, и вправду потерялась. Её искали весь день и могли бы искать и ночь, но Липа отправилась на конюшню и привела сонную Лизочку.
«Эта женщина не сумасшедшая, а провидица, – подумала тогда Липа, – а значит, Петр Вышеградский станет моим мужем». И Липа невольно отслеживала перемещения молодого человека, но Липа и Петр так и не пересеклись ни через месяц, ни
А теперь Липа в растерянности глядела на имя, стоявшее в конце записки.
– Конечно же, это однофамилец, он не можете быть тем самым Вышеградским, – сама себе возразила Липа, – ведь тогда ему должно быть уже лет сто десять, а для человека это невозможно. Если он, конечно, как дядя, не выпил какого-нибудь необыкновенного, сверхомолаживающего зелья. Но ведь дядя поклялся магистрату, что уничтожил зелье.
Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя и сосредоточиться не на воспоминаниях, а на опасности, которая ей грозила. Прочитав еще раз дядин ответ, она, наконец, увидела и другие слова, кроме имени Петра.
– Значит, воспользоваться сундучком. Но каким таким сундучком? – прошептала Липа.
А потом вспомнила, что в день её восемнадцатилетия дядя Всеволод торжественно вручил ей маленький сундучок из темного дерева, в котором лежали какие-то травы, колбочки с сушеными лапками и плавниками и много чего еще – короче, это была целая мини-лаборатория для маленькой ведьмы.
«Я верю в твою магию, ты, главное, не отчаивайся и верь в себя», – сказал тогда Липе дядя тихим, заговорщическим шепотом. Конечно, ему-то хорошо было говорить о вере в свои силы, он стал победителем королевского магического турнира еще в 15 лет, тогда как Липа не могла даже совладать с дурацким горшком для писем. Поэтому в тот же день Липа закинула этот сундучок куда подальше, увидев в нем лишь насмешку над собой.
– Не думает ли он, что я сама возьмусь за колдовство? – нахмурилась Липа.
Но так как помощи ей было больше ждать не от кого, то она отправилась искать этот треклятый сундучок.
Выудив его из угла платяного шкафа, она принесла сундук в кабинет и поставила на стол. В сундуке были не только всевозможные травы и порошки, в пришитом к крышке кармашке Липа нашла несколько листков с рецептами, а также маленькую записку, написанную знакомым дядиным почерком: «Это рецепты уличных ведьм. Поэтому, чтобы создавать эти зелья, магия не требуется, только точный расчет. Удачи».
В сердце Липы расцвела не только нежная благодарность к дяде, но и надежда, что она может найти здесь что-нибудь нужное. И она принялась читать названия зелий.
Веселящее. Скороходное. Для искусного пения и игры на клавесине. Зелье невидимости. Превращающее в рыбу. Отворотное. Зелье изоби…
– Отворотное? – пробормотала Липа. – Может, это как раз то, что нужно?
И пояснение к зелью подтвердило её догадку. «Отвращает от дома, особливо отпугивает нежелательных гостей».
Липа подвесила над огнем в камине котел, налила в котел воду и принялась отмерять травы и толочь скорлупу яиц пунцовки и кости двуглавой мыши.