Магия Музыки
Шрифт:
Принц в зеркале лукаво улыбнулся, миг- и меня отворачивают от нашего отражения уже непосредственно, оригинал, чтобы впиться в губы головокружительным поцелуем.
— Ты прекрасна, — выдохнул мне в губы Эвиел, и аккуратно вставил в мою прическу морозную розу. — Пойдем, пора нам Сочетаться.
У алтаря было непривычно много людей. Почти все постояльцы спустились на дармовую церемонию, явно рассчитывая на дармовую же еду. Которой не будет.
Я зябко переступала с ноги на ногу, откровенно повиснув на локте жениха, который рьяно охранял меня от взглядов других представителей мужского пола. По правую сторону от нас стояла
Время шло. Солнце почти взошло. Священника не было.
— Ну и где он ходит?! — не выдержала я, зябко ежась.
— М-м-м, тебе так не терпится слиться со мой Душой? — мурлыкнул хрипло Эвиел.
— Мне не терпится не только слиться, но и согреться! — возмутилась я.
— Это можно устроить, — выдал этот мачо и незаметно стал наваливаться на меня.
Я хихикнула, и принялась вырываться, бросая на жениха лукавые взгляды из полуопущенных ресниц.
— Дети мои, простите за столь долгое ожидание. Вижу, оно вас сильно тяготит, но не волнуйтесь, скоро вы сможете облегчиться…
Раздался ржачь. Я и Эвиел, и Святой отец перевели непонимающий взгляд на Оракула, которая почти висела на Тео, всхлипывая от смеха. Заметя внимание к своей персоне, она с трудом отлепилась от плеча Ундина, который был явно недоволен этим фактом, и с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, попыталась пояснить:
— Ну, облегчиться! Вы поняли?? Облегч…Ахах….Ой, не могу…Ладно, давайте дальше, — смирилась девушка, видя, как краснеет лицо Эвиела. Под его испытующим взглядом она окончательно встала прямо, отошла от Теосия и даже сделала серьезную мину.
Мы снова повернулись к безликому, тот откашлялся и продолжил:
— Согласны ли вы, при свете уходящей Луны и приходящего Солнца, в двенадцатый день сана, принять сущность друг друга и доверить все тайны свои?
— Согласны! — эхо наших голосов раскатилось по мрачному пыльному залу, сплетаясь в паутину и накрадываясь красной сетью на наши тела, притесняя нас вплотную к друг другу.
— Согласны ли вы принять все тяготы тайн избранника своего и не отказаться от выбора своего? — продолжал вещать странный священник. Его черная мантия, повязанная серой бечевкой, стала странно развиваться, тяжелыми складками хлеща того по ногами, а гладкое лицо, без глаз, носа и рта, будто засветилось.
— Согласны! — снова странное эхо, и уже синяя паутина оплетает наши тела, связывая нас вместе, и чуть светясь призрачным светом.
— Согласны ли вы хранить верность друг другу, не смотря на то, какие тайны поведают Души и оставаться с избранником Вашим до конца времен Ваших и падения всех звезд на небе? — проговорил служитель своим тихим голосом, умудряясь быть услышанным через вдруг поднявшийся сильный ветер.
— Согласны! — прозвучало в ответ и последняя, ярко желтая паутина, более толстая, тем ее предшественницы, оплетает нас, погружая нас в кокон, даря тепло.
— Отныне и навеки. При свидетелях обоих полов, данных Высшим для ухода за планетой нашей, объявляю Ваше Сочетание… — Раздался громкий треск и коконы впитываются в нас, на мгновение приподнимая нас над деревянным полом хлама, — Признанным. Да скрепите соглашение между ними и живите
Неведомая сила, ранее поднявшая нас в воздух, осторожно опустила нас обратно, и я, услышав конец фразы, недоуменно повернулась к радостному уже мужу и спросила:
— А что значит… — Но договорить мне не дали, нежно обняв, притянув к себе и…поцеловав. От этого поцелуя во мне что-то словно взорвалось, треснуло, а лоб обожгло.
— Вот ты и моя…спутница, — счастливо закончил Эвиел, и протянул мне знакомое зеркальце. Я послушно посмотрелась в него и увидела красивый узор на лбу- этакую завитушку нежно кремового цвета. Переведя взгляд на лоб жениха, я увидела точно такую же вязь и…успокоилась.
— Я, конечно, не хочу мешать вашей идиллии. Но Кать, музычку-то можно какую-нить организовать? А то народу то, в моем лице, скучно будет? — протянула жалостливо Таня, сверкая на меня озорными огоньками глаз.
Я рассмеялась, чувствуя, как меня привлекает за плечо, к себе, Эвиел.
— Конечно! О чем речь, подруга.
Радостные блеск глаз, шелест платья — и пространство вокруг нас оглашает нежная Anne-Marie & James Arthur — Rewrite The Stars.
— Позволь пригласить тебя.
— Позволяю. Но это потому, что у моей подруги праздник, — слышу я Танино и вот — такие разные, но одновременно похожие Тео и Оракул образуют пару, затмевая своим блеском других танцоров.
Мужское вступление — и вот, Ундина берет почему-то зардевшуюся девушку за руки, приближая к себе и осторожно охватывая ее тонкую талию, чтобы тут же закружить в танце. Их движения слитны, а глаза направлены друг на друга. Они словно дышат в одном ритме, становясь одним целым. Парят в воздухе. Но вот, звучит припев и Таня, до этого, двигаясь будто завороженная, не спуская нежного взгляда от своего партнера, вдруг «просыпается». Рывок девушки прочь — но Теосий подхватывает ее, снова привлекая себе. По его лицу проскальзывает едва уловимая тень, а на лоб прорезает морщинка.
— Неужели они не осознают, как смотрятся вместе? — вырвалось у меня.
— Ну, один из них так точно имеет об этом знание, — шепнул мне на ухо муж. — Пойдем тоже присоединимся к танцу.
— Не стоит. Это — их песня, — прошептала еле слышно в ответ я, наблюдая только мне видимые линии мелодии, которые обвивают пару, танцуя вокруг них и сплетаясь с дивной мелодией…их душ.
Настала пора женская партии — и Таня позволяет себя вести в танце. Но вот только, ее лицо…уже не такое, какое было в самом его начале, она словно о чем-то задумалась. Теосий пытается поймать ее взгляд, но Оракул отворачивается, делая неуклюжее па. Ритм танца нарушается. Девушку словно ломает — каждое движение выходит дерганными, каким то…ломанным. Ундина пытается спасти положение, но стоит ему только попытаться поймать руку партнерши, как она еще больше отстраняется мыслями от него.
И какое бы противостояние не происходили с ними сейчас они, не смотря ни на что, продолжают танец, словно ведя схватку с собой. Время для них изменило свое течение, замедлилось. Даря возможность разобраться в себе, принять свои чувства… И открыться новым.
Но вот, песня кончается, и волшебство их единения уходит. Таня медленно убирает руки с плеч Ундина и отстраняется. В ее глазах боль и пустота. Она отворачивается и уже не видит того, что видим мы — восторженного взгляда Теосия, и того, как он смотрит на ее удаляющуюся от него спину.