Магия Отшельничьего острова

Модезитт Лиланд Экстон

Я вчувствовался в структуру моста и, проникнувшись окружавшим меня гармоничным спокойствием природы, внедрил его в камень. Лежа на осенней траве, я сосредоточился на книге, стараясь извлечь из прочитанного и запомнившегося именно то, что мне необходимо. В конце концов мои старания увенчались успехом.

Конечно, это стоило мне немалых усилий, ведь наведение чар гармонии – работа нелегкая. Зато теперь Антонину или омытым хаосом бойцам префекта проезд по этому мосту сулил не совсем приятные неожиданности.

К тому времени, когда

на небе проглянул лунный серп, я устал и укрылся на ночь в небольшой рощице неподалеку от дороги. Установив охранные чары, я залез в спальный мешок.

И вновь мне снилась черноволосая женщина, что порождало смутное беспокойство.

Разбудили меня пробивавшиеся сквозь высокие серые облака жаркие солнечные лучи и громкое пение какой-то птицы.

Свернув спальный мешок и оседлав Гэрлока, я поехал дальше и сделал привал для завтрака, лишь перебравшись через очередную речушку. К тому времени мы добрались до пологих холмов, лежащих между Фенардом и Малыми Рассветными Отрогами – невысокой грядой, связывающей Рассветные и Закатные Отроги.

В своих чрезвычайно нудных лекциях по географии магистра Трегонна мимоходом заметила, что с точки зрения геологии естественное возникновение Малых Отрогов маловероятно и, по всей видимости, они представляют собой результат древнего воздействия на земную кору каких-то Мастеров хаоса. Воздействия, скорее всего, погубившего и их самих.

У меня эта теория вызывала сомнения. Если мелкие задачи, вроде создания зеркала гармонии или превращения моста в гармоническую ловушку, требовали таких огромных усилий, то какая невероятная мощь нужна была, чтобы вспучить землю и скалы на протяжении многих кай?

Однако теория теорией, а по пути к Кифриену нам предстояло пересечь еще множество мостов... а у меня оставалось еще множество вопросов.

LVIII

После двух дней езды по унылым холмам южного Галлоса я наконец приблизился к границе. По возможности я избегал селений и обходился сухомяткой.

За все это время всего лишь дважды пришлось уступать дорогу солдатам префекта, причем в обоих случаях отряды не возвращались в Фенард, а ехали в Кифриен. В другой раз мы нагнали и тайком обогнули три подводы с припасами.

Помимо этих случаев я ехал открыто, полагая, что местным жителям нет дела до проезжих, а использование магии гармонии может привлечь нежелательное внимание какого-нибудь чародея.

Поздним вечером второго дня я оказался перед мостом через Южный проток – трехпролетным бревенчатым настилом на каменных опорах. А к следующему утру добрался до следующего моста через тот же проток, сделавший петлю. Однопролетного и целиком каменного.

И здесь, у этого моста, начала чувствоваться война.

Сначала ко мне поплыл запах дыма – слабый, но едкий, словно от обугленной кожи, от сожженных, но недогоревших шкур зараженных животных. И всепроникающий, подобно магическом туману, наполнившему

Фритаун.

Стук копыт по каменному мосту эхом отдавался в утреннем воздухе. Других звуков не было – ни птичьих трелей, ни даже комариного писка.

За мостом дорога начала петлять и пошла на подъем, к темневшим впереди холмам. Которые, как я знал, находились уже во владениях самодержца.

Очередной порыв ветра с юга принес все тот же отвратительный запах золы и обугленных шкур. За каменным мостом тянулась утрамбованная глинистая дорога, на которой копыта Гэрлока оставляли четкие отпечатки. Ночью прошел дождь, поэтому темно-красная глина и бурая трава за обочинами оставались влажными.

Но сейчас над головой раскинулось безоблачное синее небо, обещавшее один из тех ясных осенних дней, какие больше напоминают о лете.

Неожиданно тишину утра нарушил отдаленный крик стервятника. Впереди и чуть справа от меня, над гребнями трех холмов, кружили две черные птицы.

Моя рука потянулась к посоху.

Гэрлок хотел пить, и я свел его с дороги вниз, к узкой песчаной полоске на берегу спокойной реки. Маленькая черепашка, глазевшая на нас с полузатонувшего бревна, плюхнулась в воду и была такова. Я спешился, бросил поводья на седло и предоставил Гэрлоку возможность самостоятельно утолить жажду.

Крики стервятников вновь привлекли мое внимание, причем на сей раз они раздавались ближе. Закрыв глаза, я чувствами потянулся к птицам.

Сначала ощущения заполнились тем, что находилось поблизости. Я воспринимал Гэрлока, жующего траву, и даже, кажется, почти улавливал ее цвет. А потом... Ощущение того, что дальше, за ближними холмами находится что-то или кто-то, было навязчиво тревожащим. Сосредоточившись, я послал свои чувства за реку, за холмы, туда, где кричали птицы.

...Темнота и светящаяся трава, и голубоватая сталь...

Солдаты префекта. Ждущие впереди.

Я обратил чувства назад, на оставшуюся позади дорогу из Галлоса, и обнаружил там еще больше тьмы и еще больше стали. Очередной отряд скакал в Кифриен, что должно было повлечь за собой новые потери с обеих сторон. А мне, как всегда, несказанно повезло – войска префекта находились и спереди, и сзади.

Открыв глаза, я огляделся. Позади расстилалась уже знакомая бурая равнина, на востоке маячили слегка припорошенные снегом скалы Малых Отрогов. Далеко на западе сливались с серыми тучами могучие Закатные пики.

У меня уже созрело решение повременить с Закатными Отрогами – по крайней мере до тех пор, пока мне не удастся достаточно узнать о Кифриене и самодержце.

Я отдохнул, поел и тронулся в путь. По мере приближения к вершине первого за мостом холма аллюр Гэрлока сделался легче и быстрее. Сразу за гребнем находилась известняковая плита, разделенная пополам чертой с двумя надписями: «Галлос» – с одной стороны и «Кифриен» – с другой. Правда, рядом с надписью «Кифриен» кто-то нацарапал череп.