Магия прорывается
Шрифт:
Я напряглась, ожидая удара, но магии было уже недостаточно. Копье затупилось.
Мужчина, возникший из воздуха, приземлился на крышу. Он был закутан в простой серый плащ, который был явно поношен, с рваным подолом и глубоким капюшоном, скрывавшим его лицо. Если бы я увидела его на улице, я бы не обратила на него внимания.
— Я хочу увидеть его лицо. — Мне нужно было его увидеть. Я хотела увидеть своего отца.
— Я не могу, — прошептал голос Сиенны. — Он мне не позволяет.
Мужчина схватил копье и вытащил его. Он окинул взглядом
Видение исчезло. Я судорожно глотнула воздуха. Сиенна откинулась на спинку кресла. На ее лице выступили капельки пота.
— Магический импульс, что это было? — спросила я.
— Притязание, — сказала Мария. — Он сделал эту землю своей.
— У каждой земли есть свой народ, — сказала Сиенна. — Те, кто поселяется на ней, те, кто рождается и умирает на ней, их родословные связаны с ней поколениями. Их тела погребены в почве, питая ее. Их магия укореняется в ней и вырастает из земли, как лес.
— Думай об этом, как о фермерстве, — сказала Евдокия. — Прежде чем фермер сможет использовать землю, он должен вырубить деревья, удалить их корни, выкопать валуны и вырвать сорняки. Очень трудно это сделать, если лес старый и крепкий, а деревья растут уже тысячи лет.
Мария пошевелилась.
— Но здесь мы сделали за него работу фермера. Мы убили коренных жителей этой земли. Леса больше нет. Есть только молодые деревца, семьи поселенцев и иммигрантов, самые старые из которых живет тут с семнадцатого века, но большинство еще моложе. Их связь с землей слаба. То, что вы делаете с другими, всегда возвращается к вам, и баланс всегда восстанавливается. Мы совершили геноцид. Мы уничтожили народ, и теперь нам приходится расплачиваться за совершенные нами ужасные преступления. Земля здесь вспаханная и без защиты. Все, что нужно сделать твоему отцу — это заявить на нее права.
Так вот почему он пришел сюда. Я всегда удивлялась, почему он покинул Ближний Восток и отправился в Северную Америку. Теперь я поняла. Он пришел сюда, потому что не было местной власти, которая могла бы противостоять ему. Земля была вспаханной и созрела для захвата.
— Что происходит, когда он заявляет права?
— Он пожинает урожай, — сказала Евдокия. — Магия земли питает его и делает сильнее.
— И защищает его, — вставила Мария. — С ним гораздо труднее бороться на его территории. Чем дольше он ей владеет, тем сильнее его связь, тем труднее его изгнать. — Она повернулась ко мне, ее пронзительный взгляд впился меня. — Он идет. Что ты собираешься с этим делать?
— Если он придет, я попытаюсь убить его. — Чего ж еще?
Мария развернулась на стуле лицом к Евдокии и ткнула в меня костлявым пальцем.
— Она идиотка! Я же говорила тебе! Я говорила тебе, но нет, ты сказала…
— Может, ты пока перестанешь поносить ее? — огрызнулась Евдокия. Она наклонилась вперед, глядя на меня. — Если ты будешь сражаться со своим отцом напрямую, ты умрешь. Ты недостаточно взрослая, недостаточно сильная или образованная.
— Спасибо
Евдокия поморщилась.
— Если бы все ковены, и все язычники, и все маги Атланты собрались вместе и направили свою силу, мы, вероятно, смогли бы остановить твоего отца, но мы точно не сможем собрать всех вместе вовремя. Мы не знаем, как собрать всю нашу мощь воедино. Мы не знаем, когда произойдет заявление. Мы не знаем, где именно.
Это могло произойти на какой-нибудь башне. Именно этим занимался мой отец — он строил башни. Они были связующим звеном его силы, и теперь я знала почему. Чем выше башня, тем больше он мог захватить одним импульсом.
— Ты — наш лучший вариант, — сказала Евдокия. — Есть вещи, которым мы можем тебя научить, но на это потребуется время. На этот раз ты должна предотвратить притязание.
— Как?
— Мы не знаем, — сказала Сиенна.
— Мы поддерживали тебя, — сказала Мария. — Мы помогали тебе и снабжали тебя кровью нежити. Мы сделали все это не для того, чтобы ты отправилась жертвовать собой, как идиотка.
Я всегда знала, что ведьмы помогали мне не по доброте душевной. Они хотели получить выгоду от своих инвестиций.
— Он убил мою мать.
— Obnyat e pluhkuht, — вздохнула Евдокия.
Обнимемся и поплачем. Так говорили русские, когда больше ничего не оставалось.
— Твоя мать отдала свою жизнь ради тебя, — сказала Евдокия. — Твоя драматическая смерть никому не поможет. Она не почтит ее память и не защитит никого из нас. В этом городе есть люди, которые зависят от тебя. Делай все, что должна, а ты должна предотвратить притязания.
Я развела руками.
— Что вы хотите, чтобы я сделала? Должна ли я подойти к Роланду и вежливо попросить его: пожалуйста, не претендуй на город в качестве одолжения мне?
— Если это то, что нужно, то да! — огрызнулась Мария.
Это был нелепый разговор.
— Вы понимаете, что он попытается убить меня, как только увидит?
— Не обязательно, — сказала Сиенна. — Вот уже почти шесть месяцев я только и делаю, что заглядываю в твое будущее. Я видела, как ты умирала десятками способов, и я видела, как ты выживала. Но я никогда не видела, как умирает он.
Потрясающе. Просто потрясающе.
— Спасибо. Это действительно полезно. Есть что-нибудь еще?
Евдокия откусила нитку и бросила свитер мне. Я поймала его.
— Чистая шерсть, — сказала она. — Будешь оставаться в тепле, даже когда промокнешь. Надень его и не снимай в течение следующих двадцати четырех часов.
Я сбросила куртку, стянула свитер и натянула шерстяной.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Евдокия вздохнула.
— Дорогая, мы можем заполнить это место тем, что знаем мы, а ты нет.
Спроси глупый вопрос.
— Если я смогу найти способ разрешить эту дилемму с Хью д'Амбреем, мне могут понадобиться свидетели для моих переговоров с Племенем. Будут ли ковены выступать в качестве моих свидетелей?